Сюзанна постучала в окошко и крикнула:
- Вы ранены?
Одна из девушек подняла взгляд, и даже сквозь грязное стекло Сюзанна смогла увидеть глубокое отчаяние в ее глазах. Девушка медленно покачала головой. Затем у нее потекли слезы, голова при каждом кивке раскачивалась.
Цепь держалась на здоровенном замке, Сюзанна направилась к кабине, но внезапно остановилась.
- Боже мой, - пробормотала она.
За рулем виднелась фигура, которая когда-то принадлежала мужчине. Большая часть его головы приклеилась к стеклу и спинке сиденья. Сюзанна с отвращением вытащила ключ из замка зажигания, вернулась к задней двери трейлера и перебрала все связку. Наконец навесной замок поддался. Торжествующе она сдернула цепь с ручки и распахнула дверь. На нее уставились десять пар глаз.
- Привет, - задыхаясь, сказала она. – Я Сюзанна. Вы в безопасности.
Скоростное шоссе 75,
воскресенье, 4 февраля, 6 часов 20 минут
Люк, направляясь к трейлеру для перевозки лошадей, заметил, как Сюзанна напирала какого-то мужчину с видеокамерой в руках. Она стояла перед этим массивным горе-оператором, уперев руки в бока, бросала на него злые взгляды и что-то выговаривала.
В течение получаса после возвращения Люка девушек из фургона освободили. Сейчас санитары осторожно загружали последних пострадавших в машины скорой помощи.
Это был триумф. И трагедия. Бобби забрала еще одну жизнь. И удрала. Слишком поздно. Слишком поздно.
- Как вы можете? – шипела Сюзанна на заметно пристыженного мужчину. - Ваши дети сидят в машине! У вас ведь есть дочь! Вы будете себя нормально чувствовать, если какой-то охочий до сенсаций человек заработает пару долларов, продав фотографию вашей дочери на телевидение? Отдайте мне кассету. Сейчас же, - рявкнула она, когда мужчина сделал попытку запротестовать. Он вытащил пленку из камеры, протянул ее Сюзанне и подавленно направился к своей машине. – Идиот, - пробормотала она.
Люк положил руки на плечи Сюзанны, и она вздрогнула.
- Тс-с-с, - тихо сказал он, возможно,успокаивая самого себя. – Это я.
Мрачное выражение ее лица исчезло, и на губах появилась улыбка.
- В этот раз ты не опоздал.
Но когда она увидела, что Люк не улыбается в ответ, вновь посерьезнела.
- Что случилось, Люк? Где ты был так долго? И где Бобби?
- Бобби угнала машину. На стоянке кто-то оставил машину с работающим двигателем. Дверь была не заперта, а пассажир спал.
- Ох, про машину я слышала, но что она кого-то похитила, нет.
- Она выкинула заложника из машины на скорости шестьдесят миль в час. Естественно, она знала, что я остановлюсь. Но он был уже мертв. Она его застрелила. Парня.
Сюзанна положила ладонь на его руку:
- Мне очень жаль.
- Мне тоже. – Люк покосился на придорожную стоянку. Там на заднем сиденье полицейской машины сидел какой-то мужчина. – И я должен буду сказать этому человеку, что его сын домой уже не вернется.
- Пусть скажет кто-то другой. Чейз ведь уже здесь.
- Нет, я сам сделаю все, что нужно.
- Тогда я иду с тобой.
Он хотел было отказаться. Но после всего, что произошло, ему нужен был кто-то, на кого можно опереться. Когда Люк подошел, мужчина поднялся. Выражение лица Люка оказалось достаточно красноречивым, чтобы мужчина побледнел.
- Нет… Нет!
- Мне очень жаль. Угонщица застрелила вашего сына. Он мертв.
Мужчина, тряся головой, сделал шаг назад:
- Этого не может быть. Мы ехали в Six Flags. Сегодня день его рождения, и он хотел провести его в парке отдыха. Ему исполнилось всего четырнадцать.
- Мне очень жаль, - повторил Люк с болью в сердце. – Я могу позвонить кому-то из ваших близких?
- Жене. Я должен позвонить жене. – Оглушенный и немного не в себе, мужчина смотрел прямо перед собой. – Она осталась дома с грудничком. Она это не переживет.
Полицейский, ожидавший рядом с машиной, осторожно вынул из его руки телефон.
- Я все сделаю, агент Пападопулос. Возвращайтесь к другим жертвам.
Плечи мужчины начали дергаться, его рыдания, как острый нож, терзали Люка.
Теперь еще одно лицо будет преследовать в его снах.
Сюзанна положила ладонь на спину Люка, сперва колеблясь, но затем с легким нажимом.
- Ты спас десять девушек, Люк, - прошептала она. – Десять.
- Но этого отца интересует лишь тот ребенок, которого мы не успели спасти.