— Ждать — это правильно, — похвалили я решение девушки. Сам-то я до армии девушкой не обзавелся — бог миловал, но вот у нас на заставе было ЧП. Когда я уже упаковывал дембельский альбом в чемодан, застрелился парнишка, у которого девушка вышла замуж. Из-за него, паразита, меня на целых два дня задержали.
Заметив, что Марина уже уплела и мороженое, и выпила коктейль, спросил: — Тебе еще порцию взять?
— Нет, не хочу больше, — отмахнулась девушка. Потом сообщила: — Ежели что, я и сама себе куплю. Мне тетя Катя рубль выдала.
— А что, неужели она решила, что я тебя заставлю мороженое за свои деньги покупать? Н-ну, тетя Катя…
Вот это, кажется, меня расстроило даже больше, нежели известие Марины о том, что она ждет парня из армии. В чем, в чем, а в мелочности меня никто не мог упрекнуть.
— Нет, она просто переживает. А вдруг, дескать, у тебя денег не хватит? Или ты деньги забыл? — усмехнулась девушка. — А про то, что ты парень не жадный, она говорила. Ты ей как-то пять рублей в долг давал, а потом даже не напоминал.
Я давал в долг пять рублей? Не помню такого.
— А я буду Мишу из армии ждать. Уже почти полгода прошло, полтора осталось.
— Хорошо, что твоего Мишу не на флот взяли. Иначе бы три года пришлось ждать, — заметил я.
— Леша, а ты на меня не обиделся? — спросила Марина. Подперев подбородок кулачком, сказала: — Вот, честно тебе скажу — ты мне очень понравился. Но что я могу поделать?
— Да ничего ты поделать не можешь. И не надо. И за что обижаться? — пожал я плечами. Потом предложил: — Давай мы с тобой так поступим. Ровно через два года, если ты за своего Мишу замуж не выйдешь, или я к тому времени не женюсь, мы с тобой здесь и встретимся. Идет?
— Идет, — растерянно согласилась Марина.
А «Буратино», между тем, заполнилось народом, и те, кто стоял ближе к кассе, уже недовольно поглядывали на нас. Пора уходить.
— Видишь, зря ты меня мороженым кормил, — пробормотала Марина.
— Ну, если ты так переживаешь, то мы с тобой не в парк сходим, а в «Юбилейный»[2]. Ты мне рубашку поможешь выбрать.
Могу, разумеется, и сам выбрать, но коли барышня такая совестливая, так пусть мороженое отрабатывает. Может, мне ее еще и в ателье с собой взять, чтобы помогла ткань на брюки выбрать? Ну, это я без нее.
Глава вторая
Подвижные милиционеры
Вчера лучший друган, Санька Барыкин свинью подложил. Дело у него какое-то срочное возникло и, во что бы то ни стало его надо подменить в наряде, а он потом когда-нибудь за меня отдежурит. Я догадываюсь, что у него за дело, но высказывать вслух свое предположение не стану. Сашка — уже большой мальчик и сам понимает, что его хождения «налево» добром не кончатся. Хорошо, если он расстанется со своей подругой без ущерба для здоровья и репутации, но все бывает. Я-то уже знаю, что Барыкин «огребет» на свою пятую точку нешуточные неприятности, но какие именно — говорить не стану. И Саньку уговаривать-отговаривать не буду. Про неприятности он и так догадывается, а о конкретике я сказать не могу, все равно не поверит.
Подумалось — пророчица Кассандра, в предсказания которой троянцы не верили, была вовсе не наказана Аполлоном, а просто она всегда давала дурные прогнозы. А кто же поверит в черное будущее? Нет, человек всегда готов верить во что-то доброе, яркое и светлое, поэтому гадалки, колдуньи и прочие шарлатаны вещают только хорошее. «И ждет тебя, золотая моя, богатый жених на белом мерине, с огромным счетом в заграничном банке и собственной виллой на Канарах!». Вот, в такое предсказание поверят, а скажи-ка, что жених окажется на нарах, не очень.
Так что, я лучше промолчу. Вздохнув, скажу Саньке нейтральное — мол, ты уж как-нибудь все уладь, а выручать друга придётся, ибо известно: как ты ко мне, так и я к тебе.
Лучше подумать — какую бы обувь мне нынче надеть? По нашим условиям лучше бы подошли сапоги (кто знает, не придется ли ехать в какое-нибудь болото или вытаскивать пьяного хулигана из строительной траншеи?), но если сапоги, то это автоматически означает застегивать на себе портупею, а ее при патрулировании таскать чревато.
ПМГ — подвижная милицейская группа, несущая патрульную службу. Поэтому к нам это название не очень подходит, но оно как-то устоялось и прижилось ещё задолго до меня. Наша ПМГ — это два участковых на сине-желтом «козлике» , обслуживающие поступающие вызова́ (именно так, а не вы́зовы) на территории, закреплённой за отделением. Водилами на этих машинках работали не только мужики-милиционеры, но и две хрупкие девушки: Валюшка и Надюшка. И мы были совершенно не против. Во-первых, наличие девушки в экипаже мобилизовывало нашу мужественность, во-вторых они сами могли постоять и за себя, и за нас, и за порученное дело. Валюшке, например, удавалось усмирить любого хулигана, сделав тому «сливу».
Если кто не знает про «сливу», раскрою секрет: это нос, после того, как его крепко зажать между согнутыми указательным и средним пальцем руки и хорошенько покрутить по часовой стрелке и обратно. Во-первых, весьма болезненная и неприятная процедура — у здоровых мужиков из глаз выступают слезы, во-вторых, на следующий день нос будет и на самом деле напоминать сливу по своей цветовой гамме. Главная тонкость в том, чтобы удачно ухватить объект приложения силы.
Так что, кто знает, что это такое, тот пусть и знает, а кто не знает — берегите свой нос от Валюшкиных пальцев. Хронические завсегдатаи милицейских «застенков» это знали, и услышав нежный Валюшкин голосок: «Сливу хочешь?», поднимали «руки в гору»: всё, начальник, я всё понял, был не прав! А кулачок у хрупкой Вали был настоящий, крепкий, шофёрский, закалённый в битвах со своим «козликом».
И очень не хотелось нам получить водителем на смену Борю «сорок кэ мэ». У него и фамилия была какая-то, но все его знали именно под этим прозвищем. Любая машина под его управлением быстрее сорока километров в час не ездила. Хоть наводнение, хоть атомный взрыв, хоть преступника догнать. А ещё он был паталогически труслив и никогда не выходил из машины для помощи товарищам, чтобы на его глазах ни происходило. Оно, конечно, так — именно милиционер-водитель отвечает за машину, но взаимовыручка — дело святое. Ходила молва, что как-то Боря совсем потерял своё лицо и уронил лицо всей милиции на одном из выездов. Наряд ушёл по адресу вызова, а он заперся в машине и сидел, как мышка, пока какие-то пьяные личности глумились над ним, поносили его всяческим нехорошими словами, а в финале демонстративно справили нужду на его многострадальный и ни в чём не повинный автомобиль. Спас Борю только возвратившийся наряд, отогнавший хулиганов.
Сегодня моим напарником был Игорь Бурмистров, лейтенант, служивший в милиции уже лет пять. Значит, он по праву старшинства будет восседать рядом с водителем в относительном комфорте, а мне суждено трястись и подпрыгивать на жёсткой продольной скамейке, рискуя наварить себе шишку на макушке от нечаянной встречи с крышей. Но я не роптал, могли ведь подать из автохозяйства и вообще «линейку». Там всё ещё страшнее и хуже. «Линейка» — это такая машина с кунгом на базе ГАЗ-51, совсем как в «Операции 'Ы»«. У той 'линейки», что обычно выделялась в наше отделение, переговорное устройство между кузовом и кабиной отсутствовало напрочь. Подать сигнал можно было только грохоча кулаком в стену. В кузове ни одного окна, свет обеспечивает одна утлая лампочка в плафоне на потолке. И хроническая вонь мочой, алкогольными отрыжками и целым букетом ещё каких-то аналогичных ароматов, совсем как в вокзальном клозете. После поездок в таком комфорте, а второму сотруднику приходилось путешествовать именно в кузове, к приличным людям заходить было просто неловко. Поэтому, заступая в наряд, я подумал, что «ГАЗ-69», в котором нам предстояло провести ближайшие восемь-девять (как получится) часов — совсем уж не такой плохой автомобиль.
Начало смены с 16 часов. Машина с рацией, в которую почти ничего не слышно. Зато сегодня у нас на смене Валюшка, и это хорошо. Защитит, если что, своих коллег.