В серванте чайный сервиз, пара хрустальных ваз. А что там в книжном шкафу? Спасибо молодому телу и хорошему зрению, можно рассмотреть книжные корешки не приближаясь. И что там? Елы-палы! А там полное собрание сочинений Владимира Ильича Ленина, материалы съездов КПСС, и беленькие корешочки — некоторые просто белые, а на других что-то пропечатано мелким шрифтом. Даже и подходить не стану, потому что знаю — избранные труды Маркса и Энгельса.
В квартире идеальный порядок, ни одной лишней вещи. Даже на стене, вместо обычных для того времени семейных фотографий висит репродукция картины «Выступление В. И. Ленина на III съезде комсомола».
М-да, ни соринки, ни пылинки. А еще в этой квартире как-то безлико и неуютно.
Решив, что рассматривать квартиру я дальше не стану, кивком попросил у хозяина присесть и, не дожидаясь согласия, уселся за стол, расстегнул планшетку и вытащил бумаженцию.
— Павел Андреевич, — сообщил я. — В городской отдел милиции поступило ваше заявление, касающееся вашего соседа по подъезду гражданина Петрова Александра Алексеевича, в котором вы обвиняете Петрова в тунеядстве.
— Товарищ младший лейтенант, — слегка надменно отозвался Виноградов. — Я не писал заявлений в милицию. Мое заявление было адресовано главному редактору городской газеты «Коммунист» и я требовал, чтобы наша советская печать решительно осудила тунеядца Петрова. Чтобы, так сказать, его осуждение, прозвучавшее на страницах газеты, стало уроком остальным лодырям, которые позорят наш социалистический строй. Тогда почему редактор переадресовал мое заявление в городской отдел?
Тем временем я уже вытащил чистый лист бумаги, приготовил ручку, а заодно слегка чиркнул в уголочке, проверяя — а не высохла ли паста? Не вдаваясь в детали — дескать, газета не хочет печатать непроверенный материал, казенно-вежливо сообщил:
— Павел Андреевич, ваше заявление было переправлено нам, а коль скоро мое руководство поручило мне проверку указанных вами фактов, то я обязан исполнить приказ. Будьте добры — покажите мне ваш паспорт, или иной документ, удостоверяющий вашу личность.
В принципе, я мог бы и не спрашивать документы хозяина, а все записать с его слов, но пусть тащит паспорт.
Хозяин дисциплинированно протянул мне паспорт. А почему обложка зеленая? Ах ты, так ведь Всесоюзная «паспортизация» населения, благодаря которой все граждане СССР получат «краснокожие паспортины» начнется лишь в следующем году.
— Виноградов Павел Андреевич, 1910 года рождения, проживающий по адресу… — сказал я вслух, заполняя «шапку».
— Член КПСС с одна тысяча девятьсот тридцать девятого года, — с гордостью произнес хозяин.
Я кивнул, вписывая эти данные.
— Пенсионер? — поинтересовался я.
По возрасту должен быть. Здесь пока пенсия по старости назначается с шестидесяти лет. Еще он по возрасту должен бы быть фронтовиком, но Виноградов отчего-то не производил впечатление ветерана войны. Хотя, они тоже все разные. Есть у меня на участке ветеран, который периодически напивается и гоняет вокруг дома свою жену, припоминая той измену, совершенную еще в сорок третьем году. Дескать — он-то пока на фронте был, а она-то под кобелей стелилась. И не узнал бы, но нашлись «добрые люди», написали, а она врать не стала. Как с войны пришел, побил, а потом простил. Но тоже, время от времени «накатывает» на мужика. А мне приходится идти, успокаивать.
— Мой трудовой стаж сорок пять лет, — заявил хозяин, хотя я его об этом не спрашивал. — А в настоящее время веду большую общественную работу, являюсь лектором Всесоюзного общества «Знание», выступаю перед молодыми рабочими с лекциями по международному положению!
Не знал, что на моем участке живет специалист по международным отношениям.
— Вы не учителем трудились? — поинтересовался я.
— Я, товарищ младший лейтенант, всю жизнь в «Череповецлесе» проработал. Еще в ту пору, когда он «Сплавконторой» именовался. Мы в войну по двенадцать часов работали! В холодной воде!
На фронте не был, но по двенадцать часов в холодной воде… Уважаю.
— Итак, Павел Андреевич, — перешел я к делу, — изложите суть вашей претензии к вашему соседу Петрову?
— Там все написано, — кивнул хозяин на свое заявление в газету.
— Написано, но мне бы хотелось не переписывать ваше заявление, а услышать лично от вас — в чем суть претензий? Если ваше (я замялся, подбирая синоним к слову кляуза) жалоба подтвердится, то мне придется принимать меры в отношении Петрова.