Он постучал.
Она открыла дверь сама, нисколько не удивившись, увидев его.
— Вы не торопитесь, — сказала она.
— Да, — ответил он, не обращая внимания на ее намек.
Тем не менее, она продолжала:
— Вы должны были поинтересоваться, что я узнала после первого нападения.
— Конечно, — сказал он, — но я также должен узнать еще массу интересных подробностей, а пока я смог узнать совсем немногое. Знаете ли вы, что следующая атака будет через десять часов?
Она пожала плечами.
— Я полагаю, вам лучше зайти.
— Я вхожу.
Она отвернулась. Любому, кто не привык к виду смерти, в лаборатории стало бы плохо; она работала здесь одна, даже не утруждаясь прикрывать тела простынями. Тела и части тел были закрыты только стеклами и съемным пластиком. В лаборатории было очень холодно. Длинный белый халат Линн скрывал всю ее фигуру. Щеки у нее посинели от холода, нос покраснел, но она не обращала внимания на такие мелочи.
— Вы осматривали трупы Лудильщиков?
— Я не просто их осматривала, я изучала их самым тщательным образом.
— Что же заставило их так безрассудно атаковать?
— Если бы я это знала, я бы не стала молчать.
— А почему вы не знаете? Не сердитесь. Может быть, они принимали наркотики?
— Большинство из них приняло пентадект — сильный стимулятор, его принимают спортсмены.
Он кивнул.
— Исключительно для увеличения мышечной силы. Можно ли предположить, что доза стимулятора была такова, что она помогла им быстрее покинуть корабль и сражаться с максимальным эффектом здесь, не рассчитывая на возвращение назад? Я имею в виду…
— Я знаю, что вы имеете в виду. Да, но это не было принципиальным.
— Никаких других наркотиков, которые могли бы заставить их…
— Быть самоубийственно храбрыми? Нет.
— Алкоголь?
Она вздохнула.
— Но неужели бы я не сказала об этом?
— Хорошо. Они не принимали наркотиков, которые превращали их в сражающихся маньяков. Может, они были роботами?
— Неужели я бы не сказала об этом?!
Он вдруг подумал: «А не попытаться ли воздействовать на нее физически? Интересно попробовать обнять ее или шлепнуть, просто чтобы посмотреть, что она станет делать?». И он, вероятно, так бы и сделал, если бы в лаборатории не было так холодно.
Коттрел ненавидел холод. Шан разочаровал его потому, что будущий туристический рай должен иметь жаркий или, по крайней мере, теплый климат. В лаборатории было невыносимо холодно, но казалось, что Линн привыкла не только к трупам, но и к холоду.
— Доктор Бакстер, — сказал он, заставляя себя говорить спокойно, — я здесь не только для того, чтобы оценивать ваши профессиональные качества. Когда я задаю вопрос, я ожидаю получить на него ответ, а не критику моей или вашей позиции. Я не обязан нравиться вам больше, чем вы нравитесь мне. Все дело в том, что мы разными путями движемся к одной и той же цели, если только по странному стечению обстоятельств ваши симпатии не на стороне Лудильщиков.
Это не был даже выстрел в темноте — просто слепой выпад в адрес противника, потому что ему надоело терпеть ее нападки. Он попал не в бровь, а в глаз. Она побледнела, затем покраснела и осуществила тот самый физический контакт, к которому так стремился Коттрел, отвесив ему увесистую пощечину.
Коттрел поймал ее руку и задержал.
— Вы сделали это не совсем правильно, доктор Бакстер, — сказал он. — Вы сначала подумали, и только потом решили разозлиться. Скажите мне, вы действительно за Лудильщиков?
Последовала длинная пауза. Затем она сказала почти спокойно.
— Я думаю, они победят. Они должны победить. И прежде, чем вы появились, я знала, что вы скажете Совету. То, что вы действительно потом и сказали. О том, что вы всегда за победителя.
— Да?
— Вы нас предадите. Вы решили, что Лудильщики — логические победители, и сделаете все, что в ваших силах, чтобы вручить им Шан как можно быстрее и без конфликтов.
— Отлично, — сказал он, — я рад, что вы мне это сказали. Предпочитаю знать правду. А теперь расскажите мне, о чем вы умолчали?
Она отвернулась, и он понял, что она не собирается ему ничего говорить.
— Я должен это знать, — сказал он спокойно.
— Можете попробовать узнать у меня силой то, что я знаю. Может, у вас что и получится. Не сомневаюсь, вы мастер в таких делах.
— Интересно, с чего вы взяли? Я не бью женщин. Я слишком их люблю. Вы прекрасно знаете, что должны мне сказать, потому что скоро начнется новое нападение, и то, что вы знаете или о чем догадываетесь, может помочь нам решить, что делать на этот раз.