Отскакиваю за ствол, а Земмер плюхается на землю. Частой ошибкой неопытных солдат является то, что в тот момент, когда их обнаруживают, они на открытом пространстве вжимаются в землю и замирают. Они надеются, что вражеские пули не достигнут их. Не осознают, что через долю секунды противник направит на них всю свою огневую мощь. Уж куда лучше в такой ситуации постараться найти укрытие, даже если до него придется стремительно бежать, петляя и пригибаясь. А уж в лесу, среди деревьев, проделать это гораздо проще. Затея весьма опасная, и требует огромной выдержки и самообладания, но это единственное, что может спасти солдата. Ведь попасть в движущуюся цель намного сложнее.
— Земмер, за мной! — ору ему. Он резко поднимается и кидается ко мне.
Я срываюсь с места и бегу, продираясь сквозь гущу леса. Земмер не отстает, усердно следует за мной. Слышу за спиной его тяжелое дыхание, хруст сминаемых кустов. Сердце бешено колотится, пули свистят совсем рядом, выбивая щепки из деревьев и сбивая ветки рядом с нашими головами. Один из русских палит из автоматического оружия и патронов не жалеет. Еще пятнадцать метров и мы скроемся за большой поваленной сосной, уйдем из зоны прямой видимости.
Иваны близко, я слышу их крики. Они загоняют нас как зайцев, пытаясь зайти с двух сторон. Оглядываться нет времени. К стрекоту ППШ присоединяются хлопки двух трехлинеек. Но русские слишком спешат, и их пальба не причиняет нам вреда. Будь я на их месте, то не бежал бы сейчас, как олень, перескакивая через пни и коряги, а остановился, перевел дыхание и с колена прицельными выстрелами разворотил бы нам затылки. Но они, на наше счастье, судя по всему, не профессиональные солдаты, а обыкновенные крестьяне, которым Сталин доверил оружие, и которых командиры, толком не научив с ним обращаться, бросили в эту кашу.
Мы зигзагами несемся к поваленной сосне, остается лишь прыгнуть через нее, когда Земмер сильно налетает мне на спину, и я только чудом не теряю равновесия. Он завывает от боли. Все–таки они попали в него!
Кубарем перелетаю через ствол поваленного дерева, не теряя ни секунды, направляю карабин на преследователей. Краем глаза замечаю, как Земмер валится рядом, и со стонами хватается за левую ногу. Отвлекаться некогда. Ловлю в прицел красноармейца с ППШ и нажимаю на спусковой крючок. Русский падает, как подкошенный, несколько раз дергается и затихает. Теперь их остается двое, и оба с винтовками.
Они резко пригнулись и крадутся, отклячив зады. А ведь и вправду неумехи–крестьяне! Но надо торопиться, иначе к этим клоунам могут присоединиться другие, более профессиональные «артисты». Пора прекращать их концерт. Мне, как снайперу, не сложно представить, где у согнувшегося человек находится голова. Снимаю первого, второй поворачивается и неуклюже бежит прочь. Всаживаю ему пулю чуть ниже левой лопатки. Все кончено, теперь следует заняться раненым Земмером и побыстрее отсюда сматываться.
Парнишка сидит, зажав руками бедро, и покачивается, подвывая. Его пальцы в крови, из–под ладоней на штанине расплывается темное пятно. Не теряя драгоценного времени, отрываю его руки от раны, разрезаю ножом брючину. Пуля прошла по касательной, прорвав кусок мышцы и не задев кость. Не так уж и плохо. Наспех перевязываю Земмеру рану бинтом из индивидуального пакета. Он морщится, вздрагивает от боли, но я не обращаю внимания — не место и не время для сантиментов и жалости. И хотя ранение легкое, меня оно беспокоит, поскольку предстоит преодолеть много километров, и бедняга вынужден будет постоянно нагружать ногу. Ладно, если кровотечение не остановится, можно попробовать прижечь рану порохом. Метод варварский и чертовски болезненный, чреватый возможностью заражения и отмирания тканей, но тем не менее действенный. Но сделаем это только в крайнем случае.
— Все в порядке, парень, — успокаивающе говорю ему. — Опирайся на мое плечо, и уходим. Подобие костыля тебе по дороге найдем, оставаться здесь нельзя.
Он повинуется, я помогаю ему подняться. Сперва двигаемся медленно, чтобы Земмер привык, подстроился. Он держится молодцом. Видно, что при каждом шаге он испытывает мучение, но старается не показать виду. Как только на пути попадается молодое деревце толщиной в два пальца, срезаю его ножом, обстругиваю тонкие веточки. Теперь Земмеру идти гораздо легче, но я все равно предупреждаю его:
— На раненую ногу старайся не наступать.
— Да, герр обер–ефрейтор, — благодарно кивает он. — Постараюсь.
Минут двадцать идем быстро. Земмер плетется рядом, но виду не показывает, что устал. Иногда приходится останавливаться, замирать и вслушиваться. Это дает бедолаге возможность немного отдышаться и передохнуть. Ни на кого пока не наткнулись и слава богу. Ни русских, ни немцев. Пора бы ненадолго устроить привал, но я опасаюсь, хочется подальше отдалиться от дороги. Кто знает, вдруг русские, обнаружив трупы четверых солдат, пошлют по следу собак. Маловероятно, но все же.