— Димка, — засмеялась я, — о чём ты говоришь? Никита Дмитриевич только вступил в должность…
— И сразу занялся та-акими делами, — протянул Матвеев. — А ведь за этим типом идёт нехорошая слава…
Я фыркнула.
— А тебе это откуда известно?
— А сорока на хвосте принесла, — фыркнул в ответ Димка.
— Сороку бы предупредить надо, что за болтливость в «Картрене» можно поплатиться не только местом.
— А с чего ты так защищаешь этого типа? — насупился Матвеев.
— Мне Кольцов показался нормальным мужиком. Даже вполне дружелюбным, — соврала я.
— Да что ты? — всплеснул руками Матвеев. — Та ещё акула этот твой Кольцов.
— Короче, у тебя с ним конфликт.
Матвеев махнул рукой.
— По сравнению с Сергуниным, Кольцов просто невменяемый. Он, представляешь, запорол все допустимые сроки. А я, между прочим, на австрийцев работаю. Они же дотошные и пунктуальные до кончиков ногтей. Как мне им объяснять, почему уже фактически подписанный договор придётся снова обговаривать с начала и до конца?
— Это его право как главного юриста проверить всё ещё раз.
Матвеев вздохнул.
— Меня Кольцов раздражает, а тебе, он, похоже, нравится.
Я прислушалась к себе и с удивлением поняла: Матвеев прав.
— Да, — поскольку Димка всё ещё ждал ответа, пришлось сознаться. — Нравится. Я с ним уже встречалась.
— И как? — заинтересованно спросил Димка. Так, словно в самом деле был ещё не в курсе.
Я широко улыбнулась.
— Только приятные впечатления.
— Да ну тебя, — отмахнулся Матвеев.
— Курьянов тоже гневался.
— Он же не в гражданском праве работает, — удивился Димка. — Ему с чего гневаться?
— Какая разница, если в «Картрене» новая кровь.
— Курьянову, как и тебе, надо отвлечься от местных проблем.
— Переехать в Москву, — хмыкнула я. Димка кивнул.
— Не смейся. Переезд пойдет тебе на пользу. — Приятель вздохнул. — А с Курьяновым, на этот раз, я солидарен: этот Кольцов мне не нравится.
Я глубоко вздохнула.
— Вас не переубедишь.
— Удивлён, что ты так безоговорочно его приняла.
— Дим, проблемы «Картрена», дела «Картрена», кадры «Картрена» меня не касаются. Точнее, касаются постольку — поскольку. Кольцов посчитал нужным задать мне кое, — какие вопросы — но отвечала я на них только по своей воле. В «Картрене» сильно дёргаются из — за ареста Игнатьченко — в принципе, понять это можно. Как и вопросы Кольцова ко мне.
— А тебе-то это зачем надо?
— Курьянов сказал, что во время ареста на столе Игнатьченко лежала папка с моим личным делом. А ты мне говорил, что новый юрист «Картрена» делает так, что бы неугодного человека посадили.
— Ты считаешь, Шимов хочет тебя посадить.
— Ну… — я неопределённо пожала плечами. — Я не знаю мыслей Влада. Хотя сомнительно, что бы Шимов, движимый одним лишь желанием мне отомстить, стал бы нанимать Кольцова.
— А если допустить, что ты не цель, а всего лишь разменная пешка.
— Тогда всё может быть, — сказала я ровным голосом. Димка пристально поглядел на меня и ничего не ответил.
Я поняла, что убедить приятеля в своём безразличии у меня не получилось. То ли я навык подрастеряла, то ли Димка оказался на удивление прозорливым. А может, и то и другое одновременно.
Сидеть дома мне надоело уже на второй день. Позвонив судье вечером, я объявила, что с завтрашнего дня снова выхожу на работу.
— Даже не думай, — возмутилась Нина Ивановна. — Решила прогуливать — так прогуливай. До понедельника, как договаривались.
— Я уже работать хочу.
— Настя, ты слышала, что слишком большое рвение к работе чревато трудоголизмом. Не выводи меня из себя.
— А… — заикнулась я было.
— Отбой, — велела Михайловникова. — Кстати, позвони Коломейцевой, она тебя искала.
— Позвоню, — пообещала я, гадая, зачем я понадобилась Наташке.
— Ага. Тогда до понедельника.
Положив трубку, я немного походила по квартире, выпила чашку чая, затем ещё одну, уже с вареньем. Кстати, малиновым.
Затем вспомнила про своё обещание перезвонить Коломейцевой.
Трубку сняли буквально через пару гудков.
— Настя, это ты? — хмыкнула в трубку приятельница. — Как хорошо, что ты позвонила.
— Что-то срочное?
— Ну… как сказать…Мы с Юркой сегодня подали заявление в ЗАГС. Так что я хотела узнать, как ты относишься к статусу свидетельницы?
— Никогда не выступала в подобном амплуа. А что придется делать? — Наташка хихикнула и я вместе с ней.
— Тогда договорились? — на всякий случай уточнила она.
— Договорились. А когда свадьба?
— Через два месяца. Так что ищи платье.
Минут сорок — сорок пять — мы обсуждали всякие милые мелочи, так приятные невестам и всем прочим девицам.
Вслед за этим мы договорились встретиться вечером в торговом центре.
— Там недалеко есть хороший свадебный салон, — щебетала окрылённая Наташка. — Сначала в салон, потом в центр, выбирать тебе платье. Да и мне на второй день наряд следует присмотреть.
Наташа, как выяснилось, тоже планировала на этой неделе не ходить на работу.
— Понимаешь, — сообщила меня подруга за чашкой кофе. После походов по магазинам, мы зашли в кафетерий торгового центра. — Юрка ведь у меня парень занятой. То в Иркутск его посылают, то в Калининград. Так что организация свадьбы только на мне. Нет, он, конечно, предлагал нанять специалистов из свадебного агентства, но ведь это каких деньжищ стоит. Лучше уж я сама побегаю и всё выберу.
Так решилась проблема моего бездельничества на эту неделю: я стала Наташкиной компаньонкой в столь нелёгком деле, пока наша бедная судья отдувалась за нас обеих на работе.
В четверг мы с Наташкой как раз занимались объездом всех более — менее подходящих для свадьбы ресторанов. Приятельница хотелось посмотреть как можно больше вариантов. Где — то не устраивала кухня ресторана, где — то зал, а где — то танцпол. Неожиданно для себя, я стала тоже активно принимать участие во всех этих поисках и оценках. Нет, на самом деле, это было интересно. И совершенно не похоже на мои привычные занятия.
Кажется, я за это время стала неплохо разбираться в свадебных букетах — после всех консультаций подружки с флористами.
Тем вечером я возвращалась домой, окрыленная новыми впечатлениями. Мысленно напевая одну из мелодий, которую Наташка планировала использовать для танца молодожёнов, я повернула к своему дому.
Что — то меня сразу неприятно кольнуло. Машина Курьянова.
Кирилл, мрачный, и кажется, не выспавшийся, сидел с открытой дверцей и курил.
— Привет, — поздоровалась я, подходя ближе. Кивнув, он, однако, ничего мне не ответил.
Кирилл на взводе — жди неприятностей.
— Знаешь, у меня в отдел новый парень пришел, — наконец, сообщил приятель, с прищуром глядя мне в глаза. Ох, не нравился мне этот прищур. — Можно сказать, вы соседи. Он через подъезд живёт.
— Да? — я всё ещё не понимала, к чему Кирилл ведёт.
— А расцветает уже рано… весна как — никак, — кивнул Курьянов. — Ты с ним как спишь: ради удовольствия? Или от большой любви к Шиму решила сучить уже для него?
— Я не работаю в твоём ведомстве, чтобы сучить.
— А, — иронично хмыкнул Кирилл. — Хочешь, я с тобой поделюсь оперативной информацией. Я, кстати, частенько с тобой делюсь.
— Я несколько лет тебя не видела.
— И несколько лет не спала с Шимом. Не замечаешь закономерностей?
— Моя личная жизнь не твоё дело.
— Моё, милая, моё. Пока ты готова продать всех нас ради одного траха… — он не договорил, потому что я ногой пнула открытую дверцу машины, при этом больно задев Кирилла.
Развернувшись, я молча пошла обратно к остановке, не желая заходить в квартиру. Одиночества сейчас я бы не выдержала.
Поймав первую попавшуюся машину, я попросила отвезти в «Кабацкий дворик» — место, где пиво было холодным и вкусным, а баварские колбаски вкусными и горячими. Ещё в дороге, у меня заиграл сотовый. Подумав, что это очухавшийся Курьянов, я было решила не доставать сотовый из сумки, но потом вспомнила, что на звонок Кирилла у меня стоит другая мелодия. Звонил кто — то неопределённый.