— Так им и надо, — ответила я.
— Настя, ты где была, а? — обеспокоенно спросил Курьянов, словно не замечая в комнате присутствия Кольцова. — На звонки не отвечаешь, на работу не ходишь. Подружка твоя в ужасе. А тут ещё соседка…
— Выходит, ты к нам не из — за большой любви к Шимову припёрся, — уважительно протянул Кольцов, но Кирюха даже ухом не повёл. Из этого я поняла, что приятель едва держится на ногах.
— То-то я думаю, как ты меня вычислил, — продолжил издеваться Кольцов. Кирилл махнул рукой.
— Да разве только в свидетелях дело? — скривился мой товарищ. — Вы девчонке всё время жизнь портите, никак не оставите её в покое.
— Кирилл, — осторожно позвала я, дотронувшись до руки приятеля. Кирилл опустил на меня взгляд. — Не надо.
— Ты что, за мир во всё мире?
— Ага, — подтвердила я.
— Зато дружок твой целой армии стоит, — всё ещё стоя у порога хохотнул Кольцов. — Он нам не только домик охраны, он нам ещё и ворота разнёс, всё встречи с Шимовым требовал.
— Это правда? — спросила я, переведя взгляд на Кирилла. Тот пожал плечами.
— Я беспокоился.
— Ага, — хмыкнул Никита. — Тебе очень повезло, ментяра, что сегодня я оказался в нужном месте в нужное время, объяснив охране, какие сильные дружеские чувства тобою движет. Наши ребятки обычно не слишком беспокоятся о самочувствии незваных гостей.
— Да вы вообще гостей не любите, — согласился Курьянов, кивая в мою сторону. — Что с девчонкой сотворили.
— Это был несчастный случай, — слегка закашлявшись, пробормотала я.
— По кличке Шум, — усмехнулся Курьянов. Кольцов, поняв, что шутки кончались, попытался что — то вставить в защиту Влада, но Кирилл, не оборачиваясь, послал Кольцова в далёкие края. Причём так витиевато, что я даже открыла рот от удивления.
— Обалдеть.
— Вот и делай после этого добро людям, — хмыкнул Никита. Курьянов, обернувшись, зло посмотрел на юриста, бросив:
— Вы ей здесь тоже добро делали?
— Кирюх, — миролюбиво протянула я. — Ну не надо. Забери меня лучше домой, а?
Курьянов усмехнулся.
— За этим и приехал.
Никита покачал головой.
— Настя, Владу это не понравится.
— Мне всё — равно.
— Ты же понимаешь, что дело не в личных отношениях. Сейчас многое поставлено на карту.
Мысли, которые до этого где-то блуждали, вдруг резко сфокусировались на одном вопросе.
— Он боится, что я поломаю ему игру?
Кирилл усмехнулся, Кольцов, не меняя выражения лица, покачал головой.
— Не в этом дело.
— Влад сам хотел, чтобы я не лезла в игру. Я не буду лезть.
— У меня нет приказа, — развёл руками Никита, на что Курьянов тут же широко улыбнулся.
— Зато у моих ребят есть подписанное разрешение вломиться в этот дом, чтобы спасти захваченного бандитской группировкой заложника, — радостно сообщил Кирюха. — И если мы через десять минут не свяжемся с группой захвата, я обещаю вам роскошный фейверк и незабываемых гостей в спецодежде.
— О как, — уважительно протянула я.
Никита поморщился, но сделал шаг назад, открывая нам доступ к выходу.
— Как знаете.
— Это что за цирк был? — спросила я, оказавшись в машине. Кирюха вёл машину, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида.
— Это был экспромт.
— Думаешь, Кольцов тебе поверил.
— Кольцов верит, что я дурак, который способен на всё, — усмехнулся Курьянов. — Не хотелось его разочаровывать.
— А если бы он не повёлся.
— Повёлся бы, — покачал головой приятель. — Потому что подстраховка и впрямь была. Помнишь, отряд Греханова?
— Ну, конечно.
— Так вот они и едут, — кивнув в сторону микроавтобуса, следующего сбоку от нас, сообщил Курьянов.
— Ни фига себе, как вы подготовились.
— Ага, шли к неприятелям выручать пленного, — широко улыбнулся Кирилл. — Я хоть и последняя сволочь, но как — то меня всё время тянет подняться по списку.
Я поняла, что Кирилл так извиняется за прошлое. И широко улыбнулась своему другу.
— Ты единственный и неповторимый, — сообщила я Курьянову. Тот, осклабившись, вытащил телефон и, игнорируя действующие законы, принялся набирать чей — то номер.
— Спасибо, Вась, за подстраховку.
Я поняла, что он разговаривает с Грехановым и тут же шёпотом попросила передать привет от меня. Что Кирилл тут же и сделал.
Микроавтобус, поморгав нам фарами на последок, ушёл на поворот, а мы поехали по главной дороге в сторону….ну, может быть ко мне, а может, к Кириллу домой. Дорога здесь была одна.
Пока Курьянов старался выпытать, что же со мной делали «фашисты Шимова», я слушала тихо бормочущее радио и радовалась слепящему и согревающему весеннему солнышку.
Скоро и сарафаны можно будет одевать, — подумала я, закрыв глаза. И в этот самый миг нечто большое ударилось в нашу машину со стороны водителя.
Несмотря на это машина не перевернулась — просто съехала с дороги в канаву. Аккуратно так съехала.
— Либо нам очень повезло, либо этот парень очень профессионал, — заметил, залитый кровью, Курьянов. Он, будучи не пристёгнутым, при столкновении сильно ударился об руль.
Снаружи послышались голоса, а через минуту уже несколько рук пытались открыть дверцы машины. Я подумала, что нам хотят помочь и сама открыла свою дверцу.
— Привет, красавица, — сказал хорошо знакомый голос. И, подняв взгляд, я поняла, что знаю говорившего. Немец.
— А ты что здесь делаешь? — спросила я, сильно удивившись. Роберт моргнул и неожиданно громко рассмеялся.
— Не поверишь, но я успел сильно по тебе соскучиться.
— Ты поэтому нас с шоссе столкнул?
— Это были вынужденные меры.
— Помогите, пожалуйста, Кириллу.
Кто — то из парней, стоявших за Робертом, насмешливо фыркнул.
— Вот ещё, мента спасать.
Словно в ответ Курьянов простонал что — то несвязное.
Я смотрела на друга в полной растерянности, зажав рот рукой и не зная что делать. Немец в явном нетерпении схватил меня за плечо, на котором и до его железной хватки не было свободного от синяков места.
— Нам пора, — заявил Роберт так, словно мы с ним засиделись в гостях.
— Я не могу оставить его здесь.
Кауфман тяжело вздохнул.
— О нем позаботятся.
— Ты обещаешь?
— Может, ты ещё и клятву с меня возьмёшь? — усмехнулся Роберт. — Раз сказал — значит сделаю. Если только ты будешь вести себя как пай девочка.
— Я постараюсь, — ответила я, и, вывернувшись, поцеловала Курьянова в щеку. А затем сама выбралась из машины.
Роберт отвёл меня к огромному внедорожнику, на ходу отдавая приказы своим подчинённым. Я не очень вдавалась в происходящее — не потому что не хотела, а потому что не могла. Слёзы, предательские и такие несвоевременные, застилали глаза и отгораживали от всего остального мира.
Ехали мы не долго. В одной машине со мной, кроме водителя и Роберта, который сидел на переднем сидении рядом с шофёром, находился только один охранник. Может, он у Роберта за главного охраны?
Как бы то ни было, другие качки расселись по оставшимся машинам, которые тут же выстроились по правилам картежа — одна машина сопровождения впереди, одна сзади. И каждая набита кучей накаченных и вооружённых мужчин. Поежившись, я с некоторой опаской взглянула на своего соседа. Парень с собачьей преданностью посматривал вперёд на Кауфмана, практически не обращая на меня внимания. Это смахивало на кратковременную передышку, чему я была бы несказанно рада, если бы не внезапная апатия. Мне до такой степени стало всё равно, что я даже не особенно вглядывалась в дорогу, хотя (на всякий случай) это следовало делать.
Когда машина притормозила возле высоких ворот частного дома, я невольно вздрогнула. И тут же почувствовала на себе взгляд Роберта: он наблюдал за мной через зеркало заднего вида.
Ворота медленно открылись, и первая машина сопровождения аккуратно въехала на территорию дома. Следующей проскользнула машина, в которой находилась я.