— Отойди или я за себя не ручаюсь!
— Сделай, как он говорит, — медленно проговорил Гарри, отпуская ее. В отличии от Гермионы он довольно быстро сориентировался, что с вооруженным дампиром в его положении лучше не шутить.
— Эдди, я не понимаю… — прошептала Гермиона, уставившись на напарника.
— Я сказал отойди! — взорвался тот, оттаскивая ее от Гарри, поднявшего в успокаивающем жесте руки.
Эдди силой вывел Гермиону из комнаты и захлопнул дверь, отрезая их от Гарри.
— Да что ты себе позволяешь! — зашипела она, стараясь оттолкнуть его.
Не говоря ни слова, Эдди провел пальцами по линии ее подбородка, критически осмотрел царапину на щеке и разлившийся от виска к скуле синяк. Заглянул в глаза и вдруг порывисто прижал к себе, прошептав:
— Боже, ты в порядке…
— Отпусти меня! — Гермиона дернулась, стараясь вывернуться, но сильные руки держали крепко.
— Пойми же! Он — стригой, а не безобидный щенок.
Она понимала, что Эдди прав. Но сердце отказывалось это принимать. За дверью был Гарри. Человек, которого Гермиона знала всю жизнь. Увидеть его распятым на подобии средневекового жертвенника было ошеломляюще, и все, о чем она могла думать — как спасти Гарри, спрятать ото всех.
Судорожно вдохнув, Гермиона прижалась к Эдди. Ее трясло. Нервное напряжение искало выхода, хотелось кричать, плакать, но расслабляться было рано.
— Я знаю. Тише, моя хорошая. Я помогу тебе, как и обещал. Но позволь сделать все правильно. Так, как принято в моем мире.
Вместо ответа она лишь кивнула. Гермиона потерла руками лицо, чувствуя, как щиплет в носу от подступающих слез. Еще раз заглянув ей в глаза и удостоверившись, что она в норме, Эдди открыл дверь, пропуская Грейнджер вперед.
— Гарри, похоже, у нас нет выхода. Страж Кастиль… мы, — с нажимом проговорила она, — не можем просто отпустить тебя.
— Я догадался, — улыбнулся тот и протянул руки вперед. Эдди тут же защелкнул на них наручники из серебра, причинявшие боль при малейшем движении.
— Мне жаль, но такова процедура.
— Понимаю. Для протокола: я готов сотрудничать, страж Кастиль.
Если Эдди и удивил ответ, то он этого не показал. Только поджал губы. А затем указал на волшебника, все еще не пришедшего в себя.
— А с ним что?
— Передадим аврорату, — ответила Гермиона. Она направилась, было, к выходу, но внезапно обернулась: — Гарри, я хочу, чтобы знал: все будет хорошо. Обещаю.
***
Через пару часов, когда в замке не осталось ни одного стригоя, команда вернулась в тренировочный лагерь. Гарри по приказу Эдди конвоировали в подвал лагеря, где располагались камеры. После короткого разговора с ним Эдди заверил команду, что Гарри отдает себе отчет о своих действиях и вполне адекватен, что само по себе, конечно, было довольно удивительно для стригоя. Этого оказалось достаточно, чтобы ребята не казнили Поттера на месте. Сейчас ни у кого не было сил. Пришлось довериться слову Гарри, пообщавшему оставаться в камере до утра. Но Эдди пообещал, что обязательно разберется, откуда взялась такая адекватность, как только все они отоспятся и придут в себя.
Гермиону к Гарри не пустили, но перед рассветом она сбежала из комнаты и пробралась в подвал. Стащить ключ-карту было делом техники. Простое заклинание сна — и Эдди спит, как ребенок. Это, конечно, было немного бесчестно, но не пускать ее к Гарри — тоже нечестно, рассудила Гермиона.
Спустившись, она подошла к решетке камеры почти вплотную. Освящение было выключено, но небольшой ряд окон на противоположной стене давал немного света.
— Привет, — прошептала она, открывая дверь.
— Миона, что ты тут делаешь?
Гарри, до этого лежавший на койке, поднялся ей навстречу.
— Почему ты пришла?
— Я… — Гермиона запнулась. — Гарри… я… Когда я сюда шла, была как-то уверенней, — усмехнулась она.
— Не говори того, к чему пока не готова. Садись. Расскажи, что это за место?
— Тренировочный лагерь дампиров. Эдди — тот парень, что появился в последний момент, — был командирован к нам из США. Он очень помог мне…
И Гермиона рассказала Гарри все: как она очнулась в больнице, как надеялась, что он все еще жив, каким ударом стало то, что его обратили. Про тренировки, разговоры с Эдди и ссоры с Ллойсом.
Как она скучала по Гарри.
— Я каждый день думала о тебе.
— Я тоже думал о тебе, — Гарри притянул ее ближе.
Гермиона посмотрела ему глаза и, подняв руку, нежно провела по его щеке.
— Не отпущу тебя больше никогда.
— Я с тобой. Мы вместе, — ответил Гарри.
— У тебя теперь такая холодная кожа, — прошептала она.
— И красные глаза, — так же шепотом ответил он.
— В темноте этого не видно.
Гермиона потянулась к Гарри. Пальцы несмело прошлись по волосам, спустились на шею, притягивая к себе, пока его губы не отказались в сантиметре от ее. Он заглянул ей в глаза, словно спрашивая разрешения, но вместо ответа Гермиона легко коснулась его губ. Сильные руки тут же сгребли ее в охапку, усаживая сверху. Губы Гарри сначала несмело, потом все более настойчиво целовали, даря сладостную муку. Руки его скользили по ее спине, заставляя чувственно выгибаться, прижиматься, тереться о его пах.
— Мерлин… Как хорошо, — выдохнула Гермиона, разрывая поцелуй.
Гарри приник губами к ее шее, и она снова выгнулась, застонав. Сердце ее билось, как сумасшедшее, а пальцы беспорядочно комкали его футболку, не решаясь снять.
— Я так давно, — горячо зашептал он, задевая губами мочку уха, — мечтал об этом, — губы его снова переместились на шею, а язык прочетил дорожку от ключицы вверх.
Этих слов оказалось достаточно, и Гермиона торопливо потянула футболку Гарри наверх, снимая. Ее бедра едва заметно сжались, а по телу прошла дрожь, когда холодные пальцы скользнули за пояс ее джинсов.
— Я хочу тебя, — выдохнула она, целуя его, почти кусая за нижнюю губу.
Гермиона задвигалась быстрее, с силой вжимаясь в него. Гарри тихо зарычал, рывком разрывая ее рубашку, и она не успела опомниться, как оказалась прижата к стене. Ее пальцы, лаская, прошлись по его плечам, спускаясь ниже по животу, пока она с удовлетворением не услышала звук расстегивающейся пряжки ремня. Гермиона всей ладонью прикоснулась к его вставшему члену и дразняще сжала, проведя снизу вверх. Гарри стянул с нее джинсы и, подхватив на руки, усадил сверху, толкнувшись членом через трусики. Гермиона ухватилась за его плечи и откинула голову, подставляя шею для поцелуя. Холодные губы, медленно скользящие по разгоряченной коже, дарили какую-то невероятную ласку. Они обжигали. Хотелось, чтобы эти ощущения длились вечность. Внутри все отзывалось на эти чуткие прикосновения, распаляя желание еще больше. И вдруг Гермиона вскрикнула.
— Прости, — Гарри резко отстранился, чувствуя дурманящий вкус ее крови на губах. Даже не понял, как укусил, осознал он. А уж каким чудом ему удалось остановится, вообще не знал. Но мысль, что он может причинить боль любимому человеку здорово отрезвляла. — Мы не должны…
— Все в порядке. Это просто царапина, — улыбнулась Гермиона, пугаясь, что больше не ощутит этой невероятной ласки. Она обхватила руками его лицо и поцеловала. — Не останавливайся. Я хочу почувствовать тебя внутри…
Каким-то краем сознания она осознавала, что происходящее — неправильно, что говорит вещи, совершенно ей несвойственные, а тело полно странной легкости, неведомой до этого момента. Но даже не думала останавливаться. Все естество буквально бурлило от желания, и, застонав, Гермиона заерзала, стараясь прижаться еще сильнее. Она жаждала этих прикосновений, нежности, сводящей с ума. Она была готова позволить Гарри делать с ней все, чего бы он не захотел. И стоило ему еще раз поцеловать ее, в голове не осталось никаких мыслей. Только острое желание стать одним целым, натянутое внутри звенящей струной.
Гарри вошел, двигаясь невыносимо медленно, словно желал растянуть удовольствие. Он не спеша увеличивал темп, рвано выдыхая при каждом толчке. Гермиона откликалась чувственным стоном, почти не стараясь сдержать крик, рвущийся откуда-то изнутри. Пальцы ее беспорядочно скользили по спине Гарри, впивались в его ягодицы, притягивая к себе еще ближе. Сильные толчки ощущались внутри так правильно.