Я слышу, как звякнула, расстегиваясь, пряжка ремня. Чувствую сильные пальцы, сжимающие мои бедра. Слышу треск рвущейся ткани. А потом исчезает все, кроме жаркого, агрессивного давления его члена, толкающегося в меня. Закинув мои ноги себе на поясницу, Неро без всякого предупреждения врезается в меня одним жестким толчком.
Воздух вылетает из легких, и я ногтями впиваюсь в загривок Неро, заставляя его зарычать, как дикого зверя, каким он и является. Стенки влагалища сжимаются вокруг него, когда от его толчков все мое тело начинает вибрировать. Я никогда прежде не чувствовала себя настолько захваченной чьей-то властью, и это напрягает и радует одновременно. Он прижимается своим лбом к моему, а я закрываю глаза и прерывистыми вдохами вбираю в себя запах его одеколона, смешанный с едва уловимыми нотками сигаретного дыма.
Слабый стон вырывается из его горла.
— Ты охрененная, Morte, — он выходит из меня и резко толкается обратно. Я ахаю. Его язык врывается в мои приоткрытые губы, и Неро рычит: — Такая чертовски тугая.
Мне хочется, чтобы он перестал болтать и просто трахал меня, поэтому, приподнявшись над полом, я прижимаюсь губами к его губам. Неро стонет мне в рот и с силой вколачивается в меня: с каждым толчком бедер все глубже, до боли. Мне это нравится. Я нуждаюсь в боли. Боль — это моя движущая сила. Боль расширяет пределы моих возможностей. Чем сильнее он трахает меня, тем больше звереет: его пальцы впиваются мне в кожу, а поцелуи превращаются в укусы. Его толчки быстрые и жесткие. Он животное.
Неро трахает меня так, словно хочет убить. Я принимаю эту угрозу и бросаю ему ответный вызов, пока он ведет сладкую войну с моим телом. Прикусываю его нижнюю губу, и мой рот наполняется металлическим вкусом крови. В животе все начинает пульсировать и сжимается, словно готовая распрямиться пружина, и я чувствую, что больше не выдержу. Одну руку Неро погружает в мои волосы, запрокидывая мою голову до тех пор, пока моя спина не выгибается дугой. Вторая его рука скользит между нашими телами, он жестко надавливает на клитор, одновременно с силой прикусывая шею. И в этот самый миг я теряю контроль. С громким криком и конвульсивно содрогающимся телом я кончаю.
— Я хочу растерзать тебя на куски, — рычит Неро, сжимая зубы на моем подбородке.
Волны оргазма накрывают меня одна за другой, медленно разбивая на множество осколков, чтобы потом снова собрать воедино. Схватив меня за бедра, Неро, со стиснутыми зубами, приподнимается над моим обмякшим телом и делает еще три мощных толчка. А потом запрокидывает голову, демонстрируя мощную, как колонна, шею, и с его губ срывается гортанный, абсолютно звериный рык, от которого меня бросает в дрожь. Вены на его шее вздуваются, мышцы пресса напрягаются, и он, содрогнувшись всем телом, кончает. Я никогда не видела этого мужчину более уязвимым и более могущественным, чем в этот момент.
Наконец, он успокаивается и, опираясь на вытянутые по обе стороны от меня руки, безвольно свешивает голову. Капля пота падает ему на грудь и катится вниз, пробираясь между безжалостными царапинами, проступившими на его коже. Звуки нашего прерывистого дыхания смешиваются с ритмом песни Die Antwood.
Как только у меня выравнивается пульс, и исчезают последствия пережитого оргазма, я начинаю испытывать дискомфорт. Я только что трахнулась с ним. Но Неро последний человек, с кем я должна была это делать. Он буквально меня воспламеняет. Словно видя насквозь, Неро разжигает во мне огонь жестокости, который, смешиваясь с похотью, превращается в адское пламя. Мы словно огонь и бензин — безупречное сочетание, катастрофа чистой воды.
— Теперь-то тебе полегчало? — он выгибает бровь.
Изображая полное безразличие, я закатываю глаза и, спихнув его с себя, поднимаюсь на ноги. Даже не удосужившись привести в порядок одежду, я просто иду через всю квартиру по направлению к своей комнате. Принимаю душ и, забравшись в кровать, лежу и таращусь в потолок. Ни одной идеи, что делать дальше. Такое ощущение, что все, чем я когда-то была, ускользает, и я превращаюсь в кого-то другого. Я, Уна Иванова, Поцелуй смерти — безжалостная, расчетливая профессиональная убийца. Но здесь, в квартире Неро, этот человек словно перестает существовать. Я превращаюсь в того, кто действует импульсивно, необдуманно, под влиянием эмоций и … физиологии. Мне казалось, что я никогда уже не сниму с себя маску бесчувственности, которую ношу много лет. И я не уверена, хочу ли этого. Отсутствие чувств всегда помогало мне сохранять собственную безопасность, быть сосредоточенной, мыслить рационально. Но Неро словно прижимал дефибриллятор к моей груди и возвращал меня к жизни: сначала злостью и ненавистью, потом моей любовью к Анне и болью, что за ней последовала. И вот теперь … теперь эта похоть — совершенно животная и неконтролируемая.