— Я думал, тебе не нравятся прикосновения? — даже мне самому слышны нотки обвинения в голосе. Но мне похер.
Уна мгновенно открывает глаза и приподнимает голову.
— А мне и не нравятся, — отвечает она, тяжело дыша.
Шагнув вперед, я пинком откатываю в сторону бессознательное тело Томми. Уна все еще лежит на полу, а я стою прямо над ней, впиваясь взглядом в ее обнаженный живот и вздымающуюся грудь, обтянутую коротким топом. У меня сжимаются и разжимаются кулаки от желания то ли трахнуть ее, то ли избить, а лучше и то, и другое одновременно.
— Что-то не похоже, — рычу я. Уна смотрит на меня, сжав губы в тонкую линию.
Томми стонет и, схватившись за шею, медленно садится.
— Мать твою, Уна, это больно.
Она одним прыжком вскакивает на ноги и, пожав плечами, с совершенно искренней улыбкой подмигивает ему. И это мне тоже не нравится.
Я хватаю Томми за загривок и рывком поднимаю на ноги, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Какого хрена, Томми?! Где ты пропадал весь день?!
Его глаза широко раскрываются, лицо бледнеет.
— Я … я был здесь, босс.
— Твою мать! Я звонил тебе раз десять, — оттолкнув Томми от себя, я бью его кулаком в лицо. Мне хочется крушить все на своем пути, потому что я растерян. Кто-то обставил меня. А я ненавижу проигрывать. — Звони копам. Я хочу знать, кто, мать твою, сообщил им о моем грузе!
Томми быстро кивает. Это единственная гребаная работа, которую я могу доверить только ему — договориться с копами и выяснить, что им известно. Черт возьми, да пусть хоть в лучшие друзья к ним записывается, мне плевать — лишь бы получить нужную мне информацию тогда, когда она мне кровь из носа нужна.
— А теперь вали на хер! — рявкаю я.
Нетвердой походкой он направляется к двери, потирая шею.
— И, Томми …
Он поворачивается.
— Не прикасайся к ней больше, — я указываю на Уну, и он, кивнув, опускает глаза в пол.
— Какого хрена? — спрашивает меня Уна, гневно сверкая взглядом. Я не отвечаю, и она, закатив глаза, выходит из зала. Глубоко вздохнув, я расправляю плечи и следую за ней. Прямо за дверью стоит Томми, натягивая на себя футболку. Уна демонстративно проходит мимо, в сторону комнат.
— Прошу прощения, босс. Я не отдавал себе отчета … — он замолкает. — Я имею в виду, это не … Я просто позволил ей надрать мне задницу, вот и все.
— Хватит болтать. Займись тем, за что я тебе плачу.
Он кивает, нажимает кнопку лифта, входит в кабину и, не поднимая глаз, ждет, пока закроются двери.
Глава 18
Уна
Я стягиваю спортивные штаны и раздраженно швыряю их в угол. Когда, черт возьми, мы вступили на территорию, где есть место ревности? Что это за средневековье? А Томми? Не показалось ли мне? Вот дерьмо.
Я захожу в ванную и включаю душ. Вцепившись в край раковины, я склоняюсь над ней, пытаясь успокоить бьющееся в неровном ритме сердце, и жду, пока вода не становится огненно-горячей. Подняв глаза, я замечаю темную фигуру, отражающуюся в запотевшем зеркале. Оборачиваюсь и вижу Неро. Он стоит, прислонившись к дверному косяку: на его лице хмурое выражение, руки скрещены на груди.
— Убирайся, — резко бросаю я.
Не обращая внимания на мои слова, он входит в ванную и, приблизившись вплотную, прижимается ко мне всем телом, подталкивая спиной к раковине.
— Нет.
Неро возвышается надо мной. Его широкие плечи — это все, что я могу видеть. Мягкая ткань его футболки касается моего голого живота, его пальцы обхватывают мой подбородок, вынуждая запрокинуть голову и встретиться с ним лицом к лицу. В бушующем взгляде его темных глаз скрыта угроза. От его тела волнами исходит напряжение, и сердце в моей груди начинает биться словно у испуганного кролика. Неро сегодня слишком мрачен, и это, честно говоря, пугает меня.
— Твою мать, не смей больше позволять Томми прикасаться к себе! — рычит он, и я ощущаю в груди вибрацию от его грохочущего голоса.
Я толкаю его, но он даже не шелохнется.
— Серьезно? Ревность? Ты хотя бы отдаешь себе отчет, что она совершенно беспочвенна?
Он ничего не говорит в ответ, и я качаю головой.
— Да пошел ты, Неро.
Он приподнимает бровь.
— С удовольствием, но только вместе с тобой, Morte.
— Я не вместе с тобой, — усмехаюсь я.