— Говори, мать твою!
Прижав пальцы к его губам, я отталкиваю Неро от себя. Под моим прикосновением его губы вздрагивают, и он прикусывает кончики моих пальцев. Я отдергиваю ладонь, и его зубы клацают друг о друга.
— Говори, — повторяет он тихо, но жестко.
— Я же говорила тебе, что не могу убить их всех. Даже если я уберу Финненгана отдельно, три убийства в одной сети — это слишком много. Я не смогу этого сделать.
Сдвинув брови, он еще ближе наклоняется ко мне.
— Мы заключили сделку, — выдыхает Неро в миллиметре от моих губ.
— Я не говорила, что отказываюсь от выполнения своей части, — огрызаюсь я. — Но эти парни — не рядовые бандиты, Неро. Они — капо, смотрящие. Их пасет целая орда охраны. И эта гребаная армия вооружена!
Он ухмыляется.
— Ты ведь Поцелуй смерти, — он выразительно смакует на языке мое прозвище. — Будь эта гребаная работа легкой, я не стал бы разыскивать для нее лучшую из лучших.
— Пораскинь мозгами. Убийство одного еще сойдет нам с рук. Двоих? Возможно. Но третий здорово переполошится. Смерть каждого будет усложнять убийство последующего все сильнее. Моим коньком всегда была неожиданность. А в этой ситуации я буду лишена преимущества.
В конце концов, он отстраняется от меня, садится на край стоящего напротив кофейного столика, упирается локтями в широко разведенные колени и задумчиво водит пальцами по нижней губе.
— И что ты предлагаешь?
— Объяви перемирие.
Вскинув брови, он резко переводит взгляд на меня и недоверчиво усмехается.
— Перемирие?
— Организуй общий сбор. Собери всех под одной крышей. А я сделаю все остальное.
Он снова смеется и качает головой.
— Они не купятся на это.
— Почему?
Неро убирает руку от лица, и его губы кривятся в бесстыдной улыбке.
— Ах, Morte… — вздыхает он, — в мафиозных кругах любой, кто знает меня или хотя бы слышал мое имя, понимает … — он склоняет голову, и его глаза вспыхивают нехорошим блеском, — я не стремлюсь к миру. Я всегда веду гребаную войну. Я не заключаю перемирия там, где вместо этого можно пролить кровь.
От его слов по коже пробегает легкая дрожь, и внутри меня все сжимается. Я всю жизнь среди таких людей, и, тем не менее, ни один из них не сравнится с Неро. Он дикий по своей природе. И беспощадный. Его самоуверенность раздражает, а умение манипулировать приводит меня в бешенство, хотя сама я, окажись на его месте, поступала бы точно также. Его жестокость возбуждает, а жажда крови созвучна с моей. Неро-чудовище взывает к существу внутри меня, которого я держу закованным в цепях и выпускаю на свободу только, когда убиваю. Но даже тогда длина его цепи ограничена обстоятельствами убийства, и профессиональным кодексом. Неро же готов утопить весь город в крови, а в конце, водрузив на вершине горы из трупов трон, восседать на нем, обозревая свою воздвигнутую на костях империю. Он хочет власти, и для него не имеет значения, каким способом можно ее получить. Неро прав: никто не поверит, что он хочет мира, хотя, безусловно, он двуличен. Одна его сторона — дикая — жаждет искупаться в крови. Вторая — это изысканный фасад, за которым он так легко скрывает свою сущность. И если все те люди столкнутся именно с этой его стороной, то вполне могут поверить, что он ответственно подошел к своим новым обязанностям.
— Обратись к ним в качестве капо. Притворись, что принимаешь близко к сердцу совместные интересы и ради общего блага готов оставить в стороне личные разногласия.
Он хмуро смотрит на меня, словно мои слова для него — оскорбление.
Я закатываю глаза.
— Добавь долю угрозы, если почувствуешь, что нужно померяться с кем-то членами. Ведь ты — Неро Верди, — я критически приподнимаю бровь. — Ты хочешь власти? Тогда. Смирись. С этим.
— Ах, Morte. Тебе прекрасно известно: я всегда получаю то, что хочу, — его губы кривятся, а взгляд опускается на мой рот. — Что ты сделаешь, если мне удастся собрать всех их вместе? — он понижает голос.
— Естественно, убью их, — ухмыляюсь я. — Но сначала мы закроем вопрос с Финненганом.
Он хмурится и качает головой.
— Нет. Завтра мы не сможем нанести удар. Ситуация изменилась.
Я выгибаю бровь.
— Изменилась в чем? Такого шанса в ближайшее время больше не подвернется.
Он смотрит на меня сверху вниз. Выражение его лица мрачное и угрожающее.