Картина, висящая на стене, падает, стекло разбивается, осколки разлетаются по кафелю. Неро же продолжает трахать меня, вколачиваясь все сильнее и напористее, пока я не перестаю понимать, где заканчиваюсь я, и начинается он. Моя голова откидывается назад, а из открытого рта вырывается протяжный стон. Его губы прижимаются к моей шее, зубы касаются кожи, но не впиваются в меня — Неро стонет. Все во мне сжимается, и я с силой цепляюсь в него, когда все мое тело словно взрывается. Волны наслаждения накатывают одна за другой. Напряженные мышцы едва не рвутся. Каждое нервное окончание вспыхивает огнем. По коже пробегают тысячи электрических разрядов. Неро рычит, прижав рот к моей шее, потом кусает плечо, делает еще один мощный толчок и напряженно замирает. С губ Неро слетает мучительный стон, и его мышцы расслабляются. Он упирается рукой в стену возле моей головы и тяжело дышит мне в шею. Мое тело дрожит, а сердце колотится, ударяясь изнутри о ребра. Пытаясь отдышаться, я легко провожу рукой по его шее, и он, подняв голову, встречается со мной глазами. Мы просто смотрим друг на друга, разговаривая без слов, одними взглядами.
Его рука грубо сжимается на моем горле.
— В следующий раз за подобные выходки я сам на хер убью тебя, — произносит он, и я улыбаюсь.
Неро стремительно уходит прочь, оставляя меня в одиночестве.
Рука дрожит, а сердце в груди колотится с такой силой, что звук его ударов эхом отдается в барабанных перепонках — симфония страха и непереносимого горя.
— Пожалуйста, — умоляю я, поднимая взгляд на Николая.
Выражение его лица смягчается, когда он подходит ближе и, протянув руку, убирает прядь волос с моего лица.
— Стань той, кем должна была стать, голубка, — подушечка его пальца скользит по моему подбородку, и я закрываю глаза. По моей щеке катится слеза. — Всади пулю в голову: либо ему, либо себе, — резко говорит он. — Слабые не выживают. В любом случае с этим разбираться тебе, — его губы касаются моей щеки.
Мой взгляд устремляется поверх его руки, к противоположной стене.
— Пожалуйста, не заставляй меня делать этого, — умоляю я. Слезы застилают глаза, но мне наплевать на то, что я выгляжу слабой.
Николай смотрит на меня с отвращением.
— Видишь, что он делает с тобой? Ты — оружие, а оружие не плачет. Выбор за тобой.
Бетонные стены давят на меня, лишая возможности дышать. Николай убирает руку от моего лица и делает шаг назад. Я кладу дрожащий палец на курок пистолета и тяжело сглатываю, ненавидя себя за собственную слабость. Поднимаю глаза на Алекса, прикованного к противоположной стене. Его торс обнажен, истерзанное тело истекает кровью, которая, смешиваясь с потом, покрывает его рельефные мускулы багровыми пятнами. Темные волосы взмокли от пота, несколько прядей прилипли к лицу. Я смотрю в его прекрасные зеленые глаза, полные боли и тоски. Тоски по тому, чего никогда не будет. Тоски по фантазиям и мечтам.
Но здесь мечтам не место. Здесь либо ты проклят от рождения, либо тебя сделают таковым: будут ломать и лепить заново до тех пор, пока в тебе не останется ничего, кроме желания убивать, отнимать, уничтожать. Я думала, что в объятиях Алекса нашла небольшую отдушину, маленький оазис в этой искаженной версии ада, но ошиблась. Потому что от самого себя не спастись — нет спасения от того, кем ты стал. Просто на мгновение Алекс помог забыть об этом. Он заставил меня почувствовать то, чего я не чувствовала с тех пор, как меня забрали. С тех пор как забрали Анну.
Любовь. Ласку.
Встретившись с ним взглядом, я крепче сжимаю пистолет. В его глазах смирение, мольба. Но мольба не о пощаде. Он умоляет меня выстрелить в него.
— Сделай это, малышка.
Перед глазами все расплывается из-за слез, грудь пронзает острая боль.
— Люблю тебя, — выдыхаю я. По щекам текут слезы, грудь распирает от боли.
— Пристрели его, Уна! — рычит Николай.
Коротко вскрикнув, я вскидываю пистолет и целюсь Алексу между глаз.
— Прости меня, — шепчу я, нажимая на курок. Его глаза широко открываются, когда пуля пробивает череп, оставляя между бровей круглое отверстие.
Я пронзительно кричу.
Глава 22
Неро
Я резко просыпаюсь, услышав крики. Со стоном откидываю одеяло и встаю с кровати. Как только открываю дверь, Уна снова кричит, но не в своей комнате, а внизу. Сбегаю вниз по лестнице и обнаруживаю ее на диване: она беспокойно мечется во сне. Джордж сидит на самом краю дивана и смотрит на нее так, словно наблюдает за процессом изгнания дьявола.