— Дорогие товарищи! — начала следователь по старинке, наверное, у них в прокуратуре так до сих пор принято. — Вы собрались здесь, совершенно справедливо ожидая от меня отчета о проделанной работе. Погибла ваша сотрудница, молодая девушка Марина Киселева, и мне вполне понятно ваше беспокойство по поводу расследования.
Следователь Громова хорошо поставленным голосом кратко изложила обстоятельства гибели Марины. Надежда слушала невнимательно, во-первых, потому что все это знала в подробностях, а во-вторых, потому что народу в комнату набилось порядочно, пришли из других отделов, а они с Сан Санычем прибежали в последний момент, и им достался один стул на двоих. Сидеть вдвоем на одном стуле было очень неудобно, Надежда все время ерзала, стул скрипел. Сан Саныч тихонько ворчал ей в самое ухо, чтобы прекратила вертеться, ему было интересно послушать Громову.
— Товарищи, — продолжала следователь, — с удовлетворением могу констатировать тот факт, что дело успешно продвигается. В ходе проведенных следственных мероприятий преступника удалось выявить и задержать. Это оказался довольно молодой человек, Бережков Олег Николаевич, 1958 года рождения, работает слесарем на заводе. В ходе допросов Бережков признался, что шестого ноября в девятнадцать часов вечера он шел в районе Сенной площади и в пьяном виде пристал к потерпевшей Киселевой. Девушка испугалась, побежала от него, позвала на помощь, но вокруг никого не было. Бережков утверждает, что он не имел никаких преступных намерений в отношении Киселевой, а якобы просто хотел познакомиться.
Следователь остановилась перевести дух.
Надежда ошеломленно повернулась к Сан Санычу:"
— Саша, да что же это такое?
На них стали оборачиваться сотрудники, и он зашипел ей, чтобы немедленно замолчала.
— Далее, Бережков продолжал преследовать Киселеву, она забежала от него во двор пустующего общежития, затем, пройдя через двор, вошла в подъезд и стала подниматься по лестнице. Бережков бежал за ней и утверждает, что в пьяном виде ничего не соображал. Продолжая преследовать девушку, он поднялся на седьмой этаж, в самой дальней комнате она отступила от него к окну, а рамы там старые, совсем прогнили.
Киселева оперлась на раму, а она оторвалась, и, потеряв точку опоры, девушка упала вниз.
— Да как же ей не стыдно так врать? — зашипела Надежда, но Сан Саныч больно дернул ее за руку и сказал, что больше никогда в жизни не сядет с ней рядом ни на одном собрании.
Громова между тем продолжала:
— Хочу подчеркнуть, товарищи, что это версия Бережкова, но пока она подтверждается. Дело еще не закончено, работа ведется, так что надеюсь в ближайшем времени прояснить кое-какие моменты.
После собрания Надежда кипела, а Сан Саныч был недоволен ее поведением и молчал. Надежда проскочила за ним в его кабинет и дала волю чувствам.
— Послушай, что же это такое, берут первого попавшегося пьяницу и вешают на него убийство? Он небось и не помнит ничего.
— А что ты хотела? Ведь я же просил его разобраться, чтобы меня не впутывать.
Вот теперь моя репутация не пострадает.
— Саша, ты думаешь, что это результат твоего разговора с Купцовым?
— Конечно, а ты думала как? Сразу и Рубцов уволился, и дело расследовали, а то тянули два месяца почти, людей только с работы по допросам таскали.
— Все-таки нехорошо, может быть, тот человек ни в чем не виноват, а Рубцов сухим из воды выйдет.
— Ну, что же мы можем сделать? Для нас эта история закончилась.
— Да, пожалуй.
Чистяков созвонился с ГУВД, и Чифа передали его сотруднику под расписку для проведения следственного эксперимента. Его привезли на старых служебных «Жигулях» к бывшему общежитию на Сенной. Двое молодых оперативников вывели его из машины.
— Мы тебе, голуба, сейчас наручники снимем в целях чистоты эксперимента," но только чтобы у нас без фокусов!
Пока один из парней возился с наручниками, второй, чуть отступя, держал арестованного под прицелом. Чиф смотрел равнодушно, но вдруг, резко наклонившись, оттолкнул опера, снимавшего с него наручники, так, чтобы тот прикрыл его от ствола «Макарова», резко подпрыгнул, юркнул за «Жигули» и, пригибаясь, бросился в проходной двор. Оперативник, следуя инструкциям Чистякова, несколько раз выстрелил вслед, забирая чуть выше цели, убедился, что Чиф исчез из поля зрения, и связался с Чистяковым, которому доложил, что операция прошла как по маслу.
Чиф пробежал несколько дворов, убедился, что погони нет, и перешел на шаг, чтобы отдышаться и подумать. Думалось плохо — вместо мыслей в мозгу клокотала ярость. Как ни безумно это звучало, он должен был убрать Кастета. Для этого были две причины: его предательство, подлая подставка, но еще важнее — то, что Кастет знает про Англию, и, пока он жив, сын Чифа, единственное дорогое ему существо, тот, ради которого он жил сам и убивал других, не будет в безопасности. Чиф знал только один способ решения всех проблем, и этот способ он знал хорошо. Кастета надо убить. Плохо, конечно, что нет оружия и инструментов и никак нельзя заходить ни по одному из своих адресов — везде могут быть засады, милицейские или, что еще хуже, бандитские.
Чиф огляделся и подошел к мусорному контейнеру. Брезгливо поморщившись, он вытащил из контейнера разбитую гитару.
Коля-Бубна потер затекшее плечо, он уже третий час торчал на этом чердаке, не шевелясь и не отрывая взгляда от парадной напротив. Правильно ему братки говорили: чтобы снайпером быть, мало стрелять хорошо. Нужно такое терпение иметь, какое у одного на тысячу. Стрелял-то он классно, за это и вляпался. Теперь сидит здесь час за часом, ни тебе размяться, ни тебе отлить, ни тебе покурить:., а курить страшно хочется.
Хорошо Барсуку, он внизу, на прикрытии, ходит себе по улице, то в машине посидит, то пройдется.., нет, снайпером быть — это не лафа. Ну конечно, не своя воля, ведено ждать — будешь ждать, под Кастетом не забалуешь. Конечно, людей Кастета уважают, боятся — Кастет крут, круче некуда — но воли под ним никакой, дисциплина хуже, чем в армии. Бубна чуть пошевелился, разминая затекшую ногу, и ему послышался какой-то шорох. Он скосил глаза, стараясь в то же время не потерять из виду парадную напротив. Должно быть, крыса… Неожиданно от груды пустых ящиков к нему метнулась серая тень. Гитарная струна захлестнулась у Коли на горле, он судорожно забился, захрипел…