Адам, как обычно, говорил немного, но в одном месте Каплан спросил его, не двигала ли им великая романтическая традиция британских исследователей типа капитана Скотта. «Скотт погиб, – был ответ Адама. – И его люди с ним. Мой герой – Амундсен. Он добрался до Южного полюса, словно юрист, составивший юридический документ. Легко славно погубить людей, находящихся под твоей командой. Трудно сделать так, чтобы узлы были завязаны как надо, и привести людей назад».
Каплан перешел от цитирования к проблеме узлов, которые оказались ненадежными. Как он указал, жестокий парадокс трагедии заключался в том, что, по собственной идее Грега Маклафлина, после экспедиции не было никакой возможности избежать ответственности. Клод Брессон отвечал за маршрут, обозначенный веревкой красного цвета, Адам – желтого, а Грег взял на себя всю ответственность за обеспечение голубого маршрута, того, который должен был привести экспедицию от хребта Близнецы к седловине непосредственно под вершиной.
Все оказалось ужасно просто, но чтобы было еще проще, на подробной схеме показаны прохождение голубого маршрута по западному отрогу и то место в верхней точке, где он потерялся, из-за чего одна группа альпинистов отошла от маршрута и двинулась вниз по восточному отрогу навстречу своей гибели. Бедный Грег. Интересно, дошел ли до него этот новый вброс информации.
– Бедный Грег, – сказала я вслух.
– А?
– Я сказала «бедный Грег». Опять его вытащили на свет.
– Падальщики, – с горечью отозвался Адам.
В статье Каплана фактически не было ничего отличного, даже в расстановке акцентов, от того, что я прочла в статье Джоанны и – в более личностной интерпретации – в книге Клауса. Я еще раз перечитала статью, пытаясь найти хоть какое-то отличие. Все, что я обнаружила, было тривиальной поправкой. В книге Клауса альпинистом, которого нашли на следующее утро едва живым и бормотавшим лишь одно слово «помогите», был Пит Папуорт. Каплан сопоставил свидетельства всех очевидцев и установил, насколько этому можно было доверять, что Папуорт погиб накануне ночью, а тем человеком был немец, Томас Бенн, которого нашли умирающим. Кроме этой детали, изложение событий в обоих случаях полностью совпадало.
Я подошла и присела на подлокотник кресла, в котором находился Адам, и потеребила ему волосы. Он передал мне свой стакан, я немного отпила и вернула Адаму.
– Ты остался на ней, Адам?
– Где?
– На Чунгават. Ты возвращаешься к ней в мыслях снова и снова? Думаешь, могло ли быть иначе, можно ли было спасти погибших или о том, что сам мог погибнуть?
– Нет, ни о чем таком я не думаю.
– А я думаю.
Адам подался вперед и резким тычком выключил телевизор. В комнате внезапно сделалось очень тихо и стал слышен шум с улицы, где-то пролетел самолет.
– С какой, черт побери, стати?
– Женщина, которую ты любил, погибла в горах. Эта мысль преследует меня.
Глаза Адама сузились. Он отставил стакан, встал и взял мое лицо в ладони. Они были большими и очень сильными. Я почувствовала, что он мог бы без труда свернуть мне шею, если бы захотел. Он смотрел мне прямо в глаза. Может, он пытался заглянуть мне в душу?
– Ты женщина, которую я люблю, – сказал он, не сводя с меня глаз. – Ты женщина, которой я верю.
Глава 34
– Вас Билл Левенсон. – Клаудиа протянула мне трубку с сочувственным выражением лица, словно передавала меня в руки палачу.
Я, скорчив гримасу, взяла трубку:
– Алло, это Элис.
– Хорошо, Элис. – Для человека, готового меня четвертовать, его голос звучал доброжелательно. – Вы в деле.
– Что? – Я выпучила глаза на Клаудиу, которая торчала у дверей в ожидании, когда мое лицо горестно сморщится.
– Вы в деле, – повторил он. – Займитесь этим. «Дрэг-спираль» четвертой модели, это ваше детище.
– Но…
– Вы ведь не передумали, правда, Элис?
– Вовсе нет.
Я вообще не могла ни о чем думать. А «Дрэг-спираль» была последним, о чем я вспоминала в последние два дня. Даже теперь я едва могла собраться с силами, чтобы постараться изобразить заинтересованность в голосе.
– Тогда начинайте делать все, что нужно. Составьте список своих потребностей и план работы и пошлите мне по электронной почте. Я подобрал несколько светлых голов, все готовы к работе. Так что я перепасовал мяч вам, Элис. Обработайте его как следует.
– Прекрасно, – сказала я. Если ему хотелось услышать в моем голосе волнение или благодарность, то его ждало разочарование. – А что будет с Майком, Джованной и другими?
– Оставьте это веселенькое дельце мне.
– Ах.
– Отлично, Элис. Я уверен, вы преуспеете с «Дрэг-спиралью IV».
Я ушла с работы позже обычного, чтобы не пришлось встречаться с Майком. Потом, сказала я себе, я вытащу его куда-нибудь, и мы вместе напьемся, обругаем высокое начальство, его грязные махинации, словно они нас совершенно не касаются. Но не сейчас. Мне и без того было о чем тревожиться, и заботиться о Майке я могла лишь в условной форме. Та часть моей жизни временно отступила на второй план. Я расчесала волосы, завязала их на затылке в узел, взяла наполненный доверху лоток с входящей корреспонденцией и сбросила все содержимое в корзину для бумаг.
Клаус ждал меня у вращающихся дверей, он жевал пончик и читал вчерашнюю газету, которую, завидев меня, поспешно свернул.
– Элис! – расцеловал меня в обе щеки, потом изучающе оглядел. – Ты выглядишь немного уставшей. У тебя все в порядке?
– Что ты здесь делаешь?
К его чести, у него на лице появилось смущенное выражение.
– Адам попросил, чтобы я проводил тебя домой. Он беспокоился о тебе.
– Со мной все в порядке. Ты понапрасну тратишь время.
Он взял меня под руку:
– Для меня это удовольствие. Мне все равно нечего делать. Можешь у себя угостить меня чашкой чая.
Я заколебалась, демонстрируя нежелание.
– Я дал слово Адаму, – сказал Клаус и потащил меня к станции подземки.
– Мне хочется прогуляться.
– Пешком? Отсюда?
Это начало раздражать.
– Со мной все в порядке, и я хочу идти домой пешком. Ты со мной?
– Адам всегда говорит, что ты упрямая.
– На улице весна. Посмотри на небо. Мы могли бы пройтись через Вест-Энд и Гайд-парк. Или проваливай, тогда я пойду одна.
– Ты победила, как всегда.
– А чем же таким занят Адам, что не мог прийти сам, чтобы составить мне компанию? – спросила я, когда мы переходили через улицу в том самом месте, где я впервые увидела Адама, а он меня.
– Кажется, он собирался встретиться с каким-то оператором или еще с кем-то, кто может принять участие в экспедиции.
– Ты видел статейку о Чунгават в журнале «Гай»?
– Я беседовал с Капланом по телефону. Он мне показался профессионалом.
– Он не пишет ничего особо нового.
– Так он мне и сказал.
– Кроме одного. Ты говорил, что тот человек, который пережил ночь, был найден умирающим и все звал на помощь, был Пит Папуорт, а Каплан пишет, что на самом деле это был Томас Бенн.
– Немец? – Клаус нахмурился, будто пытался вспомнить, потом улыбнулся. – Должно быть, Каплан прав. Я был тогда не вполне…
– И еще у тебя ничего не было о том, что Лора Типлер делила с Адамом палатку.
Он как-то странно посмотрел на меня, не меняя темпа ходьбы.
– Это мне казалось копанием в чужих делах.
– Какой она была?
У Клауса на лице появилось слегка недовольное выражение, словно я нарушила некое неписаное правило. Потом он заговорил:
– Это было до того, как он познакомился с тобой, Элис.