– Пожалуйста. – Она во все глаза смотрела на меня.
– Миссис Бенн, – сказала я. – Ингрид. Мне очень жаль.
– Да.
– Думаю, вам нужно идти.
– Идти?
– Да.
– Но…
– Адам не в состоянии вам помочь.
– Но…
– Возвращайтесь домой, к детям, – сказала я. Я не знала, есть ли у нее дети, но мне она казалась матерью, немного похожей на мою мать.
Она послушно встала и взяла свой плащ.
– Мне очень жаль, – повторила я, вложила ей в руку зонт, и она ушла.
Когда мы приехали, Грег был пьян. Он слишком бурно обнял меня, потом Адама. Была та же старая компания: Дэниел, Дебора, Клаус, другие альпинисты. Мне пришла в голову мысль, что они похожи на солдат, приехавших домой в отпуск, которые встречаются избранной компанией, так как осознают – гражданским не понять, через что им пришлось пройти. Это промежуточное место и промежуточное время, которое нужно переждать, прежде чем вернуться к настоящей жизни, полной крайнего напряжения и опасностей. Мне было интересно узнать – уже не в первый раз, – что они думают обо мне. Может, я для них просто прихоть вроде тех мимолетных безумных интрижек у отпускных солдат времен Второй мировой?
Атмосфера была по-настоящему веселой. Если Адам казался немного не в своей тарелке, то это могло быть плодом моей сверхчувствительности, и в скором времени он был вовлечен в общий разговор. Но по поводу Грега не было никаких сомнений: он выглядел ужасно. Он кочевал от группы к группе, однако говорил мало и все время наполнял свой стакан. Через какое-то время я оказалась одна рядом с ним.
– Я не ощущаю себя по-настоящему частью клуба, – смущенно проговорила я.
– Я тоже, – сказал Грег. – Слушай. Дождь закончился. Пойдем, я покажу тебе сад Фила и Марджори.
Вечеринка проходила в доме их давнего общего приятеля по экспедициям в горы, который после колледжа забросил это дело и стал работать в Сити. Пока его друзья продолжали, словно бродяги, кочевать по миру, зарабатывая то тут, то там, ища спонсоров, Фил обзавелся этим большим красивым домом, расположенным сразу за Лэдброк-гроув. Мы вышли во двор. Трава была мокрой, и я почувствовала, что ноги у меня замерзли и промокли, хотя на улице было приятно. Мы прошли к низкой стене в дальней части сада и стали смотреть на дом на другой стороне. Я обернулась. В окне на первом этаже я увидела Адама, стоявшего в группе других людей. Раз или два он бросил взгляд на нас. Мы с Грегом отсалютовали ему своими стаканами. Он ответил тем же.
– Мне это нравится, – сказала я. – Мне нравится знать, что сегодня вечером светлее, чем вчера, а завтрашний вечер будет светлее, чем сегодняшний.
– Если бы Адам не стоял там и не смотрел на нас, то у меня было бы такое чувство, словно я целую тебя, Элис, – сказал Грег. – В том смысле, что я как будто тебя целую, но если бы Адам не подсматривал, то я обязательно поцеловал бы.
– Тогда я рада, что он стоит там, Грег, – сказала я. – Посмотри-ка сюда. – Я поднесла руку к его лицу, демонстрируя обручальное кольцо. – Доверие, верность навсегда и так далее.
– Прости, я понимаю. – Грег снова помрачнел. – Ты знаешь о «Титанике»?
– Слышала, – с легкой улыбкой ответила я, понимая, что стою с совершенно пьяным Грегом.
– Знаешь?.. – Он помолчал. – Ты знаешь, что ни один из офицеров, выживших на «Титанике», никогда не получил под командование судно?
– Нет, этого я не знала.
– Невезение, понимаешь ли. Ошибка в расчетах. Что касается капитана, то ему повезло – он ушел на дно с судном. Это капитанам и положено делать. Знаешь, зачем я еду в Штаты?
– Лазить по горам?
– Нет, Элис, – чересчур живо отозвался он. – Нет. Я еду ликвидировать компанию. Вот так. Финита. Линия, начертанная на песке. Буду искать другое направление деятельности. По крайней мере капитан Ахав утащил с собой на дно кита. Люди, о которых я должен был заботиться, погибли, это моя вина, и со мной все кончено.
– Грег, – сказала я, – ты не конченый человек. Я имею в виду, что это была не твоя вина.
– О чем ты говоришь? – спросил он.
Я посмотрела по сторонам. Адам был по-прежнему наверху. Обезумевшему, теперь еще и пьяному, я должна была все рассказать Грегу, прежде чем он уедет. Я просто обязана была сделать это для него. Возможно, у меня больше никогда не будет такого шанса. «Быть может, – думала я, – я найду в Греге союзника и не буду чувствовать себя такой одинокой, если расскажу ему». Во мне жила сумасшедшая надежда, что он стряхнет с себя это пьяное слезливое настроение и придет ко мне на выручку.
– Ты читал книгу Клауса? – спросила я.
– Нет, – сказал он, поднося к губам стакан с водкой.
– Не нужно, – остановила я его. – Не пей больше. Я хочу, чтобы ты сосредоточился на том, что я сейчас скажу. Тебе должно быть известно, что, когда пропавшую партию на Чунгават доставили в лагерь, один из ее членов был еще жив. Ты помнишь, кто именно?
Лицо Грега закаменело и стало мрачнее тучи.
– Я в тот момент был не совсем в сознании. Это был Питер Папуорт, разве нет? Он просил о помощи, бедняга. О помощи, которую я не сумел оказать.
– Нет, – сказала я. – Это ошибка Клауса. То был не Папуорт. То был Томас Бенн.
– Ну что ж, – сказал Грег. – Тогда мы все были не в лучшей форме. Отсиживались внизу.
– Что было главной чертой Бенна?
– Он был дерьмовый альпинист.
– Нет, ты ведь сам говорил. Он ни слова не говорил по-английски.
– Ну и что?
– Help. Help. Помогите. Вот что все услышали от него, умирающего, впадавшего в кому. Хорошенькое время, чтобы вдруг начать говорить по-английски.
Грег пожал плечами:
– Возможно, он сказал это по-немецки.
– По-немецки будет hilfe. Звучит совсем непохоже.
– Может быть, это был кто-нибудь другой.
– Это не был никто другой. В журнальной статье три человека цитируют его последние слова. Два американца и один австралиец.
– Так почему они сообщили, что слышали это?
– Они сообщили это, потому что ожидали от него услышать именно это слово. Но я сомневаюсь, что он произнес именно его.
– Что же, по-твоему, он сказал?
Я огляделась. Адам по-прежнему оставался в доме. Я махнула ему рукой.
– Думаю, что он сказал gelb.
– Gelb? Что, черт возьми, это значит?
– Это «желтый» по-немецки.
– Желтый? За каким дьяволом ему вспоминать о желтом цвете, находясь при смерти? Может, у него были галлюцинации?
– Нет. Я полагаю, что он думал о том, что его убило.
– Что ты имеешь в виду?
– Цвет маршрутного шнура, по которому двигалась его группа вниз по хребту Близнецы. Не по той стороне хребта Близнецы. По желтому тросу.
Грег начал было говорить, потом замолк. Я наблюдала, как до него медленно доходит смысл сказанного мной.
– Но ведь маршрутный шнур, который вел вниз по хребту Близнецы, был голубым! Это мой маршрут. Они пошли не по той стороне хребта из-за того, что веревку снесло с маршрута. Потому что я плохо закрепил ее.
– Не думаю, – сказала я. – Мне кажется, два верхних крюка на твоей линии вырвало потому, что кто-то этому помог. И я думаю, что Франсуаза, Питер, Кэрри, Томас и еще один… как его звали?
– Алексис, – пробормотал Грег.
– Все они пошли по другому отрогу, потому что их туда вел маршрутный шнур. Желтый шнур.
Грег выглядел сбитым с толку, больным.
– Как туда мог попасть желтый шнур?
– Его натянули, чтобы увести группу в другом направлении.
– Но кто?
Я обернулась и еще раз посмотрела на окно. Адам взглянул вниз на нас, потом снова повернулся к женщине, с которой беседовал.
– Могла произойти ошибка, – сказал Грег.
– Никакой ошибки быть не могло, – медленно проговорила я.
Повисла долгая, долгая тишина. Несколько раз Грег поднимал на меня глаза, потом опять отводил взгляд в сторону. Он вдруг опустился на влажную землю под куст, который качнулся, и на нас посыпались капли воды. Он сотрясался в судорогах и беспомощно всхлипывал.