Николай Степанович между тем читал его записи, потом встал и кивком головы пригласил его в маленькую комнатку за кабинетом. Там стояли два кресла, столик, телевизор, наверное, был бар, и не было ни окон, ни телефона.
– У вас все? – спросил Николай Степанович.
– Нет, вот еще это. – Сан Саныч указал ему на записи об Ирине. Купцов еще раз внимательно прочитал их, потом кивнул Сан Санычу на кресло, сел сам.
– Зачем вы пришли ко мне со всей этой чушью?
– Может быть, я плохо объяснил, но это не чушь.
Сан Санычу уже стало все равно – будь что будет, ну не посадят же его, на работе могут неприятности устроить, пойдет в сторожа, пропади все пропадом!
– Я хотел вас предупредить, что в вашей семье живет убийца, хладнокровный убийца.
Он уже научился устранять тех, кто ему мешает, вы разве не опасаетесь? Вы считаете все это чушью, да, действительно, доказательства только косвенные. Если бы мне удалось собрать достаточно улик, я бы пришел не к вам, а в милицию. И кто знает, вот ведь все время что-то обнаруживается, вот нашли письмо той девушки, а может быть, найдется кто-нибудь, кто видел их вместе у того дома, у общежития? Тогда все эти косвенные улики могут сложиться в четкую картину.
Купцов нахмурился.
– А что вы лично хотите для себя?
– Я хочу, чтобы милиция оставила меня в покое и чтобы мои сотрудники перестали коситься на меня с подозрением, вот и все.
– Хорошо, идите, я разберусь, кто тут прав.
С некоторых пор Анатолий Петрович Чистяков взял за правило прослушивать все разговоры своего партийного босса Купцова, а не только подозрительные. В этот день он не ждал ничего интересного, подумаешь, прием граждан по личным вопросам! Придут бабули жаловаться на местную администрацию или многодетные мамаши требовать жилплощадь. Но когда он прочитал список записавшихся на прием, который услужливо предоставил ему завербованный референт, что-то привлекло его внимание.
Вот Лебедев А. А., по предварительной договоренности. На всякий случай, Чистяков решил послушать разговор сам. Он уселся в кресло, надел наушники, отослал дежурного покурить и не поверил своим ушам!
Удача сама плыла в руки. Мужик что-то вкручивал Купцову про зятя, какую-то совершеннейшую фигню, а тот, вместо того чтобы гнать его в три шеи, слушал внимательно, не перебивая! На середине разговор вдруг прервался. Что такое? Ну надо же, Купцов даже провел мужика в заднюю комнату, видно, догадывается про микрофон.
Но Купцов, человек советского прошлого, явно недооценивал западную технику. В маленькой комнатке Анатолий Петрович тоже недавно установил микроскопический микрофончик, который привез по его личной просьбе приятель, уже много лет работавший при русском посольстве в Бельгии.
Так-так, Николай Степанович, рыльце-то у вас в пушку, копнем-ка мы вашего зятька.
Он уже вызвал своих ребят, чтобы дать им соответствующее задание, но тут раздался телефонный звонок.
– Анатолий Петрович? Купцов беспокоит.
Вот черт, не успел подготовится к разговору!
Лебедев был в списке на прием последним. Николай Степанович сказал референту, чтобы не беспокоили, прошел в заднюю комнату, сел в кресло и задумался: что же, все это означает? Материалы Лебедева лежали перед ним на столе. Чушь какая-то.
Пришел мужик на прием, наговорил с три короба. В прежние времена он бы за такое из этого кабинета не вышел, вызвали бы санитаров – и в спецпсихушку, а там наколют таким дерьмом, что забудешь, кто ты есть и как зовут, а не то, что в Смольный бегать жаловаться. Сейчас нельзя: гласность. Мужик-то наверняка подстраховался, не полный же он дурак. Может, и удастся замять всю эту историю, а все равно лишнее внимание к его, Купцова, персоне привлекать сейчас ну никак нельзя. А хуже всего было то, что в глубине души он этому мужику поверил, то есть он допускал, что какая-то доля правды во всем этом есть, что зять его каким-то боком во всем этом замешан, про этого говнюка он во все поверит.
Ох, чувствовал он, ох, чуяло его сердце, что неладно все будет. Когда Ленка вдруг через месяц после Ялты заявила, что выходит замуж, они с женой прямо обалдели, а он, еще не видя этого парня, сразу понял – проходимец. А уж когда узнали, что сам он родом черт те откуда да моложе Ленки на семь лет, так тут уж даже до жены все дошло. Ленку, Ленку он пожалел. Как кричала она им с женой вся в слезах! Я, говорит, когда по вашему выбору замуж вышла в восемнадцать лет, ничего, кроме горя, не 8 Убей меня нежно видела. Повозились бы вы с пьяницей и наркоманом, как я, все лучшие годы, всю молодость. А теперь еще калека, кому я нужна? Знаю, что не за мои красивые глаза он на мне женится, ну и что? Ты ему поможешь в работе продвинуться, карьеру сделать, а у меня зато муж будет.
Он-то сам твердо держался, жена слабину дала, уговорила его потихоньку. Давай, говорит, пусть попробуют, поживут тут, у нас на глазах, в случае чего – сразу его вон!
Ох, не в добрый час он согласился! Как увидел этого красавчика, сразу понял, что подлец. И отказался что-нибудь для него сделать, пока три года не пройдут после окончания института. И все три года этот Андрей у него прямо как бельмо на глазу!
А Ленка довольна им вроде, тещу, жену его, этот Андрей прямо обольстил, она на него не нахвалится, с внуком только они не ладят, внук его тоже терпеть не может, как и сам Николай Степанович.
Что же теперь делать? Что же этот паразит там натворил? Ну про баб его Николай Степанович сразу поверил, это и к гадалке не ходи, с такой-то рожей бабы на нем сами виснут, а вот обо всем остальном неужели этот тощий хмырь не врет? К кому же обратиться? К новым своим знакомым, к Матвею Ивановичу – это уж совсем идиотом надо быть, чтобы такой козырь против себя ему давать. И потом, Кастет все проблемы решает только одним способом: убить. А ему хоть и не жаль своего зятька, ну вот ни капельки, но убийства в своей семье ему тоже не надо. Начнутся расследования всякие, кто да что, а его начальство возьмет да по-тихому и уйдет его на пенсию, а зачем он тогда Кастету нужен, без связей? А знает он много, так что Кастет не даст ему спокойно на пенсии пожить.
А что, если оставить все как есть? Но вдруг этот Лебедев хоть наполовину прав?
Убийцу в семье держать? Это сейчас он тихий, потому что полностью от него, Купцова, зависит. Но ведь всякое может случиться, он может заболеть, не сможет больше работать. Конечно, кое-что у них с женой накоплено, квартира есть, дача хорошая, но ведь это все для внука, дача уже сейчас внуку завещана, но как же так? Николай Степанович ощутил вдруг холод в груди: он испугался за внука.
Положив под язык таблетку валидола, он решил позвонить Толе Чистякову и осторожненько попросить его выяснить все про этого Лебедева: кто это такой и кто может за ним стоять? Знакомы они были с Чистяковым очень много лет, родились и выросли в одном маленьком городе, и Николай Степанович в свое время не раз умел вовремя замолвить словечко за Чистякова, так что сейчас Толя не откажет ему в личной просьбе. Чистяков сразу же ответил, как будто ждал звонка. Поговорили о том, о сем, потом вроде бы между прочим Купцов изложил свою просьбу. Чистяков все сразу уяснил и согласился, не задавая лишних вопросов, а Николай Степанович был так обеспокоен этой историей, что даже не удивился такой покладистости.
Ожидая Сан Саныча, Надежда не находила себе места. Она пришла с работы, машинально покормила Бейсика, машинально приготовила что-то на ужин, а когда все дела кончились, просто стала бегать из комнаты в кухню, так что Бейсик даже обиделся, потому что она мешала ему смотреть телевизор. Надежда села на диван, взяла кота на колени, погладила, но Бейсик вырвался с негодующим мявом, выскочил из комнаты и уселся на коврик в прихожей, выразительно поглядывая то на дверь, то на Надежду.
– Ой, Бейсик, я сама не дождусь, когда он придет. А ты в последнее время меня и за хозяйку не считаешь: ждешь только Сан Саныча, мурлычешь только ему, спишь на диване только с его стороны, а Алену ты совсем уже забыл?