Это словно глоток воздуха после минуты, проведённой под водой. Моя жизнь всегда была предсказуемой и однообразной, собственно, как и я.
Ты изменил всё, меня в том числе.
То, к чему я стремилась, а именно – золотая медаль и гордость родителей за примерную дочь, стало совершенно ненужным.
Ты будто вдохнул в меня жизнь своим появлением в нашей школе. Учитель биологии, конечно, должен рассказывать про половое созревание и прочие физиологические процессы, но точно не должен влиять на учеников так, как ты на меня.
В тебе всегда было много решительности и дерзости: тебе совершенно не подходит работа школьного учителя, но с ней ты справлялся идеально. Немудрено: мне кажется, всё, что ты делаешь, имеет успех.
За два года, которые ты старательно пытался вложить знания в головы учеников, я, казалось, узнала тебя полностью. Но нет. Я могла знать только то, что замечала за тобой. К примеру, что ты любишь кофе и часто читаешь книги Ремарка, когда даёшь нам решать контрольную.
Я ведь тоже его полюбила благодаря тебе. Сначала для того, чтобы стать для тебя интереснее, а потом меня действительно затянуло.
Но, к сожалению, оказалось, что я совершенно ничего не знаю о тебе. Мне всегда было мало.
Это так странно, но несмотря на то, сколько боли мне принесли эти два года, я стала лучше: перестала зацикливаться на учёбе, поняла, что мир кишит возможностями и счастьем, начала испытывать чувства, которые до этого обходили меня стороной.
Когда я закрываю глаза, то представляю только тот вечер, который окончательно перевернул мою жизнь с ног на голову.
***
Десятый класс. Школьное торжество в честь наступающего нового года. Удивительно, но нам даже позволено выпить по бокалу шампанского.
Кабинет биологии, в который я забрела случайно. Ну да, кого я обманываю: ноги сами привели именно сюда. Открыв окно, я дышу свежим, морозным воздухом. За окном уже довольно темно, а небо покрылось яркими звёздами. Захотелось взять карандаш с листком и запечатлеть этот момент.
— Власова? — знакомый голос пробрал меня до глубины души. — Что ты тут делаешь?
— Денис Евгеньевич? — зачем-то спрашиваю, хотя ответ не требуется. — Дышу свежим воздухом.
— Шампанское в голову ударило? — слышу его дыхание возле своего уха. Когда только он успел так приблизиться?
Мурашки начинают нервно бегать по моей коже: то ли от холода, то ли от близости человека, который мне небезразличен.
— Смотрю, не только мне, — видимо, всё-таки дало. Замечаю по его голосу, что он тоже пил.
— Илона, с каких пор ты стала такой дерзкой? — с сарказмом спрашивает учитель и разворачивает за плечи, чтобы я посмотрела ему в глаза.
Кажется, вот-вот атмосфера будет накалена до такой степени, что начнётся пожар. Хотя что там – внутри меня он уже давно разгорелся и успел сжечь многое.
— Ох, Денис Евгеньевич, это у меня такое «новогоднее настроение», — не стоило столько пить: мало ли, что я ему наговорю в таком состоянии.
— Я думаю, что таким маленьким девочкам, как ты, свойственно получать такое настроение от просмотров новогодних фильмов, но никак от алкоголя, — выдыхает мне в губы, а я непроизвольно прикрываю глаза.
— Много думать вредно, Денис Евгеньевич, — шепчу я.
Когда его губы легонько коснулись моих, казалось, что земля ушла из-под ног. Я этого ждала, но не ожидала. Его ладонь быстро зарылась в моих волосах, прижимая ещё ближе.
Жаркий, глубокий и дурманящий поцелуй. Я мгновенно поддалась и начала отвечать на него.
Тело будто закипало: в прохладной комнате стало невыносимо душно.
Он кусал мою нижнюю губу, играл с языком и придерживал за талию, видимо, понимал, что могу упасть от нахлынувших ощущений.
Возможно, это длилось вечность, а может, всего несколько секунд: «очнулась», только когда он отстранился от меня.
— Я люблю вас, Денис Евгеньевич, — полушёпотом произношу, видимо, под впечатлением произошедшего: уверена, что больше не будет подходящего момента.
— Власова, ты ещё несовершеннолетняя, — спокойно проговаривает он, оставляет на моем лбу лёгкий поцелуй и выходит из кабинета.
Я так и остаюсь здесь, возле окна, дотрагиваясь пальцами до губ, которые до сих пор горят от поцелуя.
***
Наверное, это был первый раз, когда я пожалела о том, что мне только семнадцать.
Правда, повод для радости тоже был: когда я буду в одиннадцатом классе, мне исполнится восемнадцать. Оставалось только ждать, а ждать я умела, как никто другой.