***
— Джо, давай поедем сегодня за город! — с энтузиазмом в голосе спросила Рейчел.
— Я любитель комфорта, все эти вылазки не для меня!
— Ну, пожалуйста! Мне нужно собрать лаванду для работы, а она растет посреди чащи. Мне одной страшно…
Она скрутила губки трубочкой, поглаживая мою грудь. В общем, я чувствовал себя обязанным, впервые за долгое время, за весь комфорт и ласку, которыми она меня окружила. Тем более, что мне пришли в голову мои любимые сексуальные сценарии, включавшие лес и заблудившуюся пастушку. Ну, да, я предсказуем в этом плане.
… Солнце опаляло все вокруг, но спасал ветер, равномерно распыляющий тепло по прекрасному пурпурному полю. В воздухе висел приятный аромат лаванды. Хотелось дышать этим днем, наслаждаться жаркими лучами и слушать пение цикад. В порыве сентиментальности, я прижал Рейчел к себе и начал ласкать ее, как кошку. Она явно не ожидала такого припадка нежности, но замерла в моих объятиях, закрыв глаза и мурлыча что-то невнятное.
«Что такое наша жизнь? — подумал я тогда. — Это лоскутное одеяло из красивых и уродливых кусочков, сшитых вместе сумасшедшим мастером. Мы хотим быть всегда счастливы, но одеяло не такое нарядное, когда оно одного цвета. Там должно быть сочетание ярких и темных цветов, и именно такая эклектика натюрморта радует глаз».
В тот миг с Рейчел мы жили в оранжевом лоскутке, жарком и счастливом. Хотелось навсегда потеряться в бесконечности этого момента, растворившись в безумии красок.
Я занимался сексом с Рейчел, чтобы ощутить эту силу природы, древнюю стихию наших предков, которые передали нам способность чувствовать прекрасное и наслаждаться вечностью в преходящем мгновении. Она была моей стихией, моим огнем, рунами моего безумства страсти. То, что мы ощущали тогда, было выше бренных чувств, любви и ненависти, вожделения и похоти. Это было сплетение души и тела, единство начал, точкой сингулярности чувственного бытия. В тот миг мы стали друг другом и слились с вечной стихией огня, породившей нас и испепелившей наши сердца в жарких объятиях.
— Слушай, Рейч, ты веришь в то, что втираешь своим клиентам? — мы лежали возле дерева, ее голова была на моей груди, и меня давно интересовал этот вопрос, но я все забывал его спросить.
— Почему ты спрашиваешь? — с обидой в голосе спросила она.
— Потому, что ты мне кажешься достаточно мудрой и прагматичной женщиной. Ты редкий вымирающий вид, который в обычной жизни может быть хорошей хозяйкой, а в постели стать богиней секса.
— Так, значит я не только умная стерва? — она решила припомнить мне сказанное.
— Вот теперь беру свои слова обратно — ты стерва! — и я, потянувшись к ее попке, пошлепал несколько раз. Она недовольно взвизгнула со словами:
— Джо, ну я так удобно на тебе лежала!
— Вот именно — на мне, а не подо мной!
— Господи, твоей романтики хватает ровно на 5 минут! — сказала она, снова стягивая с себя топик, который едва скрывал ее груди.
… Когда через пару часов мы наконец добрались до поля цветов, которые Рейчел хотел собрать для какого-то зелья, я наблюдал за ней. Процесс, очевидно, был непростым, потому что она хмурилась, шептала про себя что-то непонятное, то подходя к одному цветку, то к другому. Она была похожа на разборчивую пчелку, что было очень забавно. Но Рейчел меня даже не замечала, сконцентрировавшись на поиске нужной травинки. Она была на максимально серьезном вайбе, будто от ее выбора зависела судьба человечества.
Это и был ответ на мой вопрос, верит ли она в то, что проповедует. Да, Рейчел не глупая девочка, местами хозяйственная, и местами очень сексуальная, но сознание ее застряло где-то на мистическом уровне, как сказал бы Сногги. Кстати, я хотел с ним встретиться, но он мне отписал, что поехал на гастроли в столицу штата.
…Света снова прислала мне свою голую фотку. Она явно не собиралась щадить меня. Да, ее тело было восхитительно, но самыми соблазнительным были ее глаза: озорные, хитрые, ласковые и манящие. Если бы я был поэтом, я бы написал оду ее чарующему взгляду, от которого невозможно было оторваться. Я снова и снова пересматривал эту фотку, и глядел на ее глаза, как завороженный.
В их зеленоватых оттенках было нечто дьявольское, запретное, властное и поглощающее. В их перламутровой голубизне я ощущал бриз прозрачных небес и ангельскую непорочность.
Мне хотелось увидеть эти глаза вживую, поцеловать и утонуть в их зеленовато-голубом огне.
— Где ты был три дня?! И не отвечал… Ты с ума сошел?! — она легко била меня по груди своими хрупкими ручками. Потом потянулась ко мне и стала жадно целовать, в конце укусив нижнюю губу до крови. — Вот так тебе!
— Черт! Ты больная?! — прорычал я, облизывая рану.
Она резко прильнула ко мне и крепко обняла. Потом прошептала:
— Я так скучала по тебе! Не пропадай больше!
Как можно было быть грубым с ней после такого?
Можно.
— Я тоже… — сказал я томным голосом, и тут она посмотрела на меня, ожидая продолжения фразы. — …хотел увидеть тебя…чтобы… укусить вкусную шейку! — и, пока она была расслаблена, атаковал ее шею.
Света взвизгнула и отпрянула от меня.
— Дурак! Больно-то как! — она захотела пошлепать меня, но я остановил ее руки, скрутил сзади, а свободной рукой стал раздевать ее.
Я заметил одну странную вещь во время близости со Светой: во-первых, это был ее запах, который буквально кружил мне голову. Он был настолько заманчивым, что от нее было невозможно оторваться. Я нюхал ее, как полевой цветок, засовывая нос в ее длинные пушистые волосы, будто довольный шмель. Во-вторых, эти ее глаза, бархатный голос и искренность противоречивых эмоций приковывали к ней. Она была наивна и мила.
…Через три дня я наблюдал отражение заката через открытую дверь балкона. Небо было, как слоеный пирог с клубникой в сливочном креме. Надо мной страстно стонала Рейчел, пока одной рукой я сжимал трос от чокера с шипами на ее шее.
С Рейчел у меня не было никаких границ дозволенного, все, что не убивало, могло быть реализовано. Мы пробовали все виды игрушек, взаимную мастурбацию, эджинг и многое другое. Но больше всего ей нравилось быть субмиссивом. Ну, а мне оставалось лишь быть самим собой.
Сногги как-то спросил меня:
— «Как ты думаешь, приятель, для чего нужны общение с девушкой и интим с ней?
Я почесал голову, потому что ответ был самоочевиден:
— Общение и секс — это две стороны одного и того же: наслаждения.
— Все верно. Наслаждение — это источник эмоций, позитивных. С другой стороны, многим нужны не в меньшей мере и негативные эмоции — злость, ревность, потеря, страдание. Затем позитивные эмоции счастья, сладострастия и обладания. И снова, по кругу. Проблема в том, что зависимость растет только от сочетания этих двух разнополюсных эмоций. Также увеличивается потребность в интенсивности их присутствия. По сути, мы можем говорить об эмоциональной зависимости. Это всепоглощающая пропасть нарциссического гедонизма, как обратная сторона развитого общества».
Как я и говорил, Сногги был удивительно умным чуваком. Многое из сказанного им я до сих пор не понимаю, ожидая прозрения, как переход на новый левел игры.
Рейчел я давал весь спектр разносторонних эмоций, а от Светы получал их. И потому мне казалось, что они обе мои Инь и Янь.
Но нужно было делать выбор.
Глава 5. Зеленая Фея
Энн стояла голая, ее трясло от неловкости и холода.
— Что ты стоишь, сучка?! Бери тряпку и мой пол. Нужно, чтобы все здесь блестело.
— Если…Если…
— …Если ты не справишься? Лучше не спрашивай…. — Я подошел к ней и, сжал ее тонкую шею. Она задышала часто, и ее глаза засветились дьявольским огнем. — Потому что ты будешь наказана, и очень жестко.
Надеяться на то, что Энн на самом деле уберет квартиру как следует, не приходилось, тем более, что за оплаченный ею гонорар я мог нанять клининговую компанию хоть на полгода.