Восемнадцатилетняя девушка с карими глазами и светло-коричневым цветом волос внезапно проснулась в своей личной спальне в школе культивации Ци.
– Юхи Куренай! – выкрикнула она, – Почему ты не оставишь меня в покое! Ну, хорошо! Поставим в этом деле точку! Раз и навсегда!
И накинув на себя кимоно, Якумо набросала короткую записку, а затем проследовала к одной картине размером метр на полтора. Картина была занавешена, но Якумо резким движением сдёрнула занавеску, под которой на холсте оказалась изображённой усадьба посреди дремучего леса. Та самая усадьба, где она в течении нескольких лет пребывал под домашним арестом.
Секунду-другую Якумо стояла, прикрыв глаза, а в это время с картиной происходило что-то странное. Детали пейзажа, изображённые на ней, становились всё чётче и чётче, пока не создалось такое впечатление, что перед зрителями не картина, а окно во двор. А затем девушка, всё также не открывая глаз, шагнула прямо в картину.
Это же время, окрестности усадьбы
– Чо?! Эта девчонка вышла прямо из пустоты?! И пошла в тот дом?! И нам не пришлось искать её по всей деревне, чтобы показательно наказать её за то, что она влезла в дела мафии? Ахренеть, вот свезло так свезло! Все! Бегом за ней!
Это же время, отдалённые окрестности усадьбы***
– Докладываю! Сперва в здание проникла какая-то куноичи. Потом из здания раздался крик. Потом в здание вошла девушка… я видел её со спины… но, клянусь, это была ваша племянница!
– !
– А потом в здание вломилась пара дюжин голов какого-то отребья.
– Идём на штурм!
Четверть часа спустя
Нечто похожее на реальность находилось только на расстоянии шага от Якумо. А дальше начиналось нечто… странное. Как будто фиолетовое марево, готовое поглотить всё и вся, заполняло комнату. В воздухе, безо всякой опоры левитировали несколько десятков картин, нарисованных рукой Якумо. Да ещё дверь. Она была самой обычной.
А конкретно в данный момент девушка заканчивала рисовать портрет. Это был ещё один портрет Юхи Куренай. На нём её бывшая наставница была прикована к огромному дереву. И, вот совпадение, в десятке шагов от Якумо, в фиолетовом мареве виднелось это самое дерево с прикованной к нему Юхи Куренай. Женщина всё ещё была без сознания, но это было поправимо. Якумо ткнула обратной стороной кисточки в лоб нарисованной Юхи и реальная Юхи очнулась.
– [Стон!] – простонала женщина, чувствую, как боль в сердце постепенно отпускает её.
– Госпожа Куренай… моя бывшая наставница, – ровным голосом заговорила Якумо, не глядя на женщину за её спиной, – мы не виделись с вами уже… [вздох] столько лет. Смешно сказать, но я столько лет боялась этой нашей встречи. Этот страх просто убивал меня… А четверть часа назад я ощутила, что моя картина, созданная мною из боли и ненависти в тот день, когда вы искалечили меня, поймала вас… и уже почти убила… И я поняла, что вы не монстр. В смысле вы тот ещё монстр, но не бессмертны, как настоящий монстр. И я вдруг поняла: «Страха – нет!». И надо всего лишь прийти и вырвать у вас все ответы. И я оставила в спальне записку: «Курама Якумо никогда к вам больше не вернётся». И ушла. Навсегда. А после того, как я узнаю имена всех, кто убил моих маму и папу… и планировал убить и меня в том числе… я уничтожу их. И со страхом будет покончено… И я смогу, например… попутешествовать… Всегда мечтала побывать в горах… а ещё больше на море…
За её спиной из глаз Юхи Куренай потекли слёзы.
– Поздно лить фальшивые слёзы, – без намёка на эмоции сухо обронила Якумо, – Я прекрасно помню, что у вас есть своеобразная харизма… Такая, что даже у незнакомых с вами людей вдруг возникает чувство симпатии в ваш адрес… – и Якумо ненадолго замолчала. Кажется, она вспоминала своё первое знакомство с Юхи Куренай.
– Я как сейчас помню наше первое и единственное занятие… – продолжила Якумо, – вы ловко втёрлись ко мне в доверие и уговорили пустить себя внутрь моего разума. Мне бы следовало задаться вопросом, что нужно якобы «сенсею» внутри разума ученика? За последний год я познакомилась с несколькими людьми, сведущими в ментальных техниках… И они однозначно сказали, что это неправильно. И ментальные техники допустимо использовать только против врагов. Потому что хоть о человеке и можно многое сказать, взглянув на его Внутренний Мир, но шанс навредить случайными действиями слишком велик.
– Всё правильно, Якумо, – со слезами на глазах сказала Юхи, – если тебе надо отомстить, то мсти мне. Но, пожалуйста, не трогай больше никого!
– Если бы всё было так просто! – сильнее чем это нужно стиснула в руке кисточку Якумо, – ведь вы хорошо поработали, «сенсей»… И моя память о тех днях похожа на решето. И это при том, что на память я никогда не жаловалась, и легко могу нарисовать картину и по памяти… Сколько раз вы применяли ко мне ментальные техники, «сенсей»?
– … – стиснула губы Юхи.
– Но кое-что вы в своём стирании памяти пропустили. Я помню подслушанный разговор на крыше здания, где вы и Третий хокаге, обсуждали меня. Вы говорили, что я опасна… А хокаге согласился… А потом я прихожу в себя в зале… вокруг тысячи фуин, переползающих с пола на моё тело… И я понимаю, что вы хотите меня убить… А затем я очнулась в этой комнате… И поняла, что не умерла, но… я искалечена… лишилась чего-то, что с рождения было со мной… А теперь этого нет…
– Прости меня, Якумо, – с болю в голосе сказала Куренай, – груз содеянного давил на меня все эти годы, причиняя самую настоящую душевную боль. Молю, отомсти только мне, но не вреди жителям деревни!
Это же время
– Кажется мы нашли нашего декана! – радостным шёпотом крикнул Шин. Ведь он же не ребёнок, и в свои одиннадцать понимает, когда можно кричать в полный голос, а когда нет.
И правда, на странном компасе, выданном им “чудовищем”, стрелка указывала на особняк в лесу. И не меняла свою цель, несмотря на перемещение на десяток-другой шагов влево или вправо.
– Как-то их тут многовато… – протянул Аки.
– Им же хуже, – бегло оценил диспозицию Сай, – Я вламываюсь в то окно на втором этаже… Что мне подсказывает, что Якумо-сенсей там…
– А мы… – начал было Шин.
– Да-да, – отмахнулся от него Сай, – призовите сенсея…
И открыв на нужной странице свой блокнот для рисования заставил нарисованную птицу ожить, взлететь, увеличиться в размерах, и вскочив на неё был таков.
Говорить такие слова подросткам… да ещё и в таком тоне… это всё равно что сказать: «Без взрослых вы ничего не можете!». Всё-таки Саю нужно было немножечко подумать о чувствах своих товарищей. Но, под влиянием эмоций, парни часто делают необдуманные поступки и говорят необдуманные слова. И информация о том, что они накосячили доходит до их мозга с заметным опозданием. Обычно где-то к старости. Но не будем о грустном…
– Мы тихо и незаметно подкрадываемся, тщательно выбираем объекты для атаки, – начал излагать свой план Шин, – а потом изо всех сил бьём всех, кто под руку подвернётся! – закончил изложение плана лидер «героев».
Это же время. Якумо Курама и Юхи Куренай
– А они-то что тут делают? – риторически спросила Якумо.
А затем повинуясь её воле, одна из картин, висящих в фиолетовом мареве придвинулась к ней поближе. На картине оказалась нарисовано залитое лавой ущелье. Последовал лёгкий взмах руки Якумо, и… в комнате ничего не изменилось. А вот снаружи, вокруг особняка невесть откуда возникло ущелье, на дне которого плескалась раскалённая лава.
Это же время
– Упс! Кажется, наша атака захлебнулась, – притормозил на краю пропасти Шин.
– Зато мы теперь там же, где и наши противники. А Сай, как и хотел, в доме с Якумо. Можно сказать, что мы разделили их силы, – оптимистично заявил кто-то из друзей Шина.
Тут пробегавший мимо мужчина лет тридцати сложил печати, и… растворился в воздухе. А из земли в массовом порядке полезли древесные корни, хватая детей за руки и ноги, чтобы не дать им сбежать или сложить печати для техник шиноби.
Якумо
Внезапно кисть выпала из ослабевших рук Якумо. Но сие событие прошло для Якумо незамеченным. Она изо всех сил сдавливали виски своими руками, как будто её мучала сильная головная боль.