Абрамов Артем & Сергей
Убей страх - марафонец
Артем АБРАМОВ, Сергей АБРАМОВ
УБЕЙ СТРАХ: МАРАФОНЕЦ
Все, что сказано здесь, было, а все, что будет, будет сказано.
Книга Пути
Анонс
Перед вами - новая книга А. и С. Абрамовых. Странная и увлекательная история Бегуна - человека из нашего мира, заброшенного в таинственное переплетение миров параллельных. История Бегуна, что держит путь из реальности в реальность, от поворота дороги - до поворота судьбы Так, как предсказано в Книге Пути...
Глава первая
БЕГ
Все в его жизни с утра было фантастически скверно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли, а если продолжать цитату, хорошо бы - не перевранную, то и дела, и настроение, и погода за окном, и перспективы на завтра.
Здоровье вот, правда, не огорчало. Пока.
А еще - гадкие сны. Они появились недавно. Первый: он бежит по пустой дороге, ровной асфальтовой магистрали, безмашинной, безлюдной, справа - лес, слева - грязно-серые бетонные стены, бежит в панике, холодея от страха, от обреченного ожидания: там, за видным уже поворотом, - страх неизбежный, необъяснимый. Он входит в поворот, совсем пропадая, и - финиш. Пробуждение. Ночь, комната в двадцать квадратов, сбитое одеяло, синий отсвет крышной рекламы в окне, рядом на подушке - смрадное дыхание кота, светится на электронных часах электронное время: четыре с копейками. Утра.
Это - первый сон. А иногда - и в последнее время все чаще - другой.
По ровной пустыне, где ни кустика, ни колючки, под ногами - пружинящая сухая земля, спекшаяся, потрескавшаяся от неимоверной жары... Пот в три ручья, во рту наждачная сухость... А впереди - цель. А может, и не цель, но что-то, к чему непременно стоит двигаться, ибо, даже загнанная в экстремальные условия, человеческая логика не прекращает работать и, как справный компьютер, предлагает пути развития событий. Вот - путь. Впереди - километрах в четырех-пяти - гора. Даже не гора, а горка, сопка, холм, бугор, возвышенность, горделиво торчащая на скучной столешнице ландшафта, окруженная несколькими собратьями-сестрицами росточком поменьше. И вроде бы растет на них что-то... кактусы? пальмы?.. отсюда не видать. Тогда надо добежать, посмотреть, может, там найдется вожделенный тенек и говорун-ручей с холодной до ломоты зубов водой... Хотя - откуда такое здесь? Но добежать все равно надо. Не двигаться нельзя - изжаришься. Проще собраться с силами, рвануть спуртом, промахнуть эти несчастные десять километров - что нам, стайерам! - и...
А вот после "и" - опять, как и в первом сне - ничего. Усталость и жара добивают, не дают ступить ни шага, в глазах темнеет, и он просыпается в мокрой от пота постели, с безумным желанием нахлебаться воды. На этот случай - для этого сна (кто знает, какой приснится?) - рядом была припасена пятилитровая емкость с родниковой водой, регулярно покупаемая в супермаркете. Напиться. Жадно, шумно, проливая на простыню (что ей, она и так хоть выжимай), оглядеться, чтобы увидеть знакомую картину: ночь, комната в двадцать квадратов, сбитое одеяло, синий отсвет крышной рекламы...
И снова все повторяется наяву: скидывает кота в ноги, быстро засыпает, спит до звонка будильника в семь тридцать. Сон - тоже как первый! - живет в сознании от душа до бритья...
Но черт с ними, со снами, они - фантазия, фата-моргана, а жизнь между тем никто не отменил, положено врубаться в нее, как ни противно.
Но вот вам пресловутая волшебная (почему так?) сила привычки: на кой хрен подниматься в семь тридцать, лезть под холодный душ и бриться с ненавистью к себе, если можно спать до упора, ну хотя бы до девяти, до часа, когда серый зимний день съедает рекламу, некорректно бьющую ночью в окно? На кой вообще хрен неполезные для организма утренние телодвижения, если спешить некуда? Работы нет, жены нет, детей нет, а коту задан корм с вечера - непортящиеся кошачьи сушки: соскочи с койки и жри, бездонный зверь... Но волшебная сила тупо ведет тебя на автопилоте, и встаешь, и бреешься, и сметаешь обезжиренный кефир с неровно поджаренным хлебом, и привычно влезаешь в Сеть в поисках предложений работы, бродишь там странником неприкаянно долго и все равно безрезультатно. Не запущено в Сеть ничего для тебя интересного.
Имеются, однако, некие накопления, есть, есть денежки, есть кое-какие заказы на переводы, поэтому позволяешь себе пока искать именно интересное, а не абы что - для выживания.
Впрочем, не пропала надежда и на друзей. Точнее - на приятелей, потому что какие в нынешнее время друзья? Друзья - это из Дюма, из Ремарка, из "Тимура и его команды" на худой конец, понятие книжное, сегодня вообще - музейное. А приятели - это зримо и никогда прежде не подводило. Особенно если выпито вместе - море. Азовское хотя бы.
Правда, профессия маловостребуемая, вернее - обе профессии: лингвист-переводчик и спортсмен-легкоатлет, бегун на длинные дистанции, как то: десять тысяч и пять тысяч метров.
К месту вспоминается старая детская песенка про пони, который бегает по кругу и в уме круги считает...
Пора бы и познакомиться с пони.
Чернов Игорь, тридцать три, мастер спорта международного класса по бегу, бывший член сборной России, серебряный призер Олимпиады на "десятке", уже профессионально не бегает, но может быть тренером, если какому-то идиоту нужен тренер по бегу вдоль стадионных пустых трибун.
Нет идиотов. Да и не хочется - тренером...
А кому нужен Чернов Игорь, те же тридцать три, лингвист, переводчик, знаток двенадцати языков, синхронно переводящий с шести, включая датский, например, или иврит, а остальные знающий пусть не для синхрона, но на весьма приличном уровне?
До сих пор нуждающиеся находились, даже пристойные деньги платили - за знания и память.
Вопрос. А откуда у тупого бегуна, отмеряющего ежедневно свои тренировочные километры, такие убойные способности к языкам? И еще. Откуда у него нашлось свободное от бега время, чтобы их вызубрить?
Ответ. А на бегу и вызубрил. Ну, еще институт, ясный перец окончил, но там - только английский и немецкий, а остальные поднабрал самостоятельно. Способность к языкам и впрямь убойная. Месяц - разговорный язык, три месяца читаем без словаря, полгода - синхронный перевод влегкую. Уникум.
Чернов любил - особенно с бодуна, утром, хлопнув залпом банку зеленого "Туборга" для облегчения похмельных страданий, - поразмышлять о вечном, в частности - о своей знаменитой памяти. Он очень надеялся, что она - вечна. Основание для сомнений было: в школе Игорь не радовал успехами педагогический славный состав, перекатывался с "тройки" на "четверку", а учитель литературы лез на стену от неспособности толкового с виду парня выучить наизусть стих Пушкина про "очей очарованье", к примеру, или монолог Чацкого про "карету мне, карету".