- Если ты сумеешь захотеть - узнаешь сам.
- Для этого надо оставаться Вечным и - вне своего смертного мира?
- Для этого надо желать и не страшиться.
- Но если люди изначально были бы Вечными - все! - то я плохо представляю себе, как Сущий решал бы проблему перенаселенности Земли.
- А это не Сущий решал бы, а сами люди. Нет неразрешимых проблем для умеющих желать.
- Выходит, не сложилось у Гения Желаний, у Сущего нашего, облом вышел... Задумал человечка желающего и получающего, а вырос этакий лилипутик, страшащийся знаний...
- В варианте твоей Земли - да.
- Есть иные?
- Захоти, Бегун, - узнаешь. Ты же пробовал уже. Или не понравилось?
Надоело Чернову, хотя интересно было - до жути. Но надоело переминать одно и то же: захоти, захоти, ты не умеешь желать... Ну не умеет он, мозгами не вышел! И все такие на его Земле!
- Не все. - Зрячий услышал мысль, но Чернов воспринял сие как должное. Не все, - повторил Зрячий. - Ты - иной. И много - иных.
- Ты, что ли?
- И я, Бегун. Я - тоже человек, homo sapiens, как определили нас латиняне, просто мои желания совершеннее твоих.
Так и сказал: "совершеннее". Не "сильнее", не "точнее" - "совершеннее".
- И что же ты умеешь, Зрячий?
- Зачем тебе знать, что умею я? Подумай лучше, что хочешь уметь ты. Подумай. Уйми страх. И ты увидишь не только продолжение и финал Пути, но и быть может! - все свои прошлые Пути и все будущие.
- Что ты заладил, старик: уйми страх, захоти... Я не понимаю тебя!.. Ну нет у меня никакого страха, даже страха знаний. Я на своей Земле в своих Сокольниках - другого места не припомню, уж извини тупого! - всегда стремился узнать побольше. Даже попав на Путь, я стараюсь не удивляться, а понять то, что встречаю. И делать то, что считаю необходимым и что получается. Да, я делаю это с высоты маленькой кочки, но такая уж у меня высота - земная. Земная логика. Земные ассоциации. Земные выводы... Ты знаешь, что и логика, и миропонимание может стать иным, надземным или внеземным, ты утверждаешь это?
- Наверно, и у вас на Земле есть понимание простейшей истины: знание едино, а Путь к нему и сквозь него - тернист и труден. Ты же идешь по Пути, Бегун, тебе дана такая возможность, ты избран. Это тоже - Путь Знания. Так смотри вперед, а не в себя... Знаешь, как земляной червь пропускает сквозь тело землю, через которую ползет?..
Чернов представил себя в роли червя и невольно поморщился: гнусное сравнение. Однако сказал:
- Червь, выходит, знает все о земле?
- О Сущий! - Старец театрально вздел руки к небу. В правой - посох. - Ты не хочешь! Ты ничего не хочешь!..
- Я хочу завершить Путь, всего лишь, - резко сказал Чернов и встал. - Если судить по моим предыдущим встречам с твоими коллегами по призванию или по ремеслу, то сейчас я могу легко войти в Сдвиг и оказаться в другом пространстве, а город окажется там же. Весь. Целиком... Так я побежал, Зрячий, ладно?
- Твое право, - не обиделся на тон старец. - Бегать - дело нехитрое. Дыши да ноги переставляй. Только куда тебе бежать? Вон они все - твои ПВ, как ты их именуешь... - Он обвел левой дланью местные, широкие просторы, где вольготно, хотя и тесновато расположились действительно разные, как уже отметил сам Чернов, миры. - Ты можешь бегать по ним безо всяких Сдвигов и ничего не понять в них. Ты можешь все-таки захотеть и уйти в Сдвиг и увести за собой твой народ. Ты можешь все, что захочешь, Бегун, даже закончить свой Путь сразу.
- Это как? - заинтересовался Чернов.
- Пожелай. - Старец был лаконичен.
- Ну, желаю... - неуверенно произнес Чернов.
Но ничего не произошло. Где стоял, там и остался. И старец - рядом.
Медленно-медленно - как вскипала! - где-то внутри росла злость. На Зрячего, говорящего загадками. На собственное неумение захотеть так, чтобы все сразу случилось, как проповедует старик. На судьбу, которая дала ему Шанс, а как им пользоваться - не объяснила. На Сущего, наконец, - хотя большее богохульство трудно было представить! - который создал homo omnipotens, человека всемогущего, а потом подленько ввинтил в него чувство страха перед Неведомым, Непознанным, Бесконечным, и означенный человек стал всего лишь разумным, что в языке Чернова означало до кучи и осторожность, и аккуратность, и неторопливость. Иначе - ограниченность... И все эти бесчисленные поговорки: "не в свои сани не садись", "семь раз отмерь", "не по Сеньке шапка"... Оправдание бессилия? Так! Но - бессилия запланированного, осознанного, творчески переработанного...
А как же "рожденный ползать летать не может"? Разве это - не осознание трусости?..
Да ни фига! Потому что в самой формуле заложен брачок: рожденный летать ведь, в свою очередь, не может ползать. А Сущий, то есть Бог по-земному, создал человека, как понимает Чернов, умеющего все.
- Ты - Бегун, - сказал Зрячий. - Ты - Вечный. Ты - хочешь.
- Что я хочу? - заорал Чернов. - Что я хочу, кроме того, чтобы всего лишь понять: на кой черт я сюда вляпался? Зачем я здесь, Сущий, скажи, не мучай меня?!
И Сущий услыхал Бегуна, потому что пришла Тьма.
Глава двадцать шестая
ДОМ
И вслед за Тьмой - как того требует исторически и литературно обоснованная логика! - пришел Свет.
Свет яркий, слепящий, и Чернов действительно в секунду ослеп, как выключился. Хотя откуда ему выключаться, если честно? Был во Тьме - во Тьме и остался. Как в прямом, так и в переносном смысле. Но коли в прямом, так ненадолго: прозрел, отверз, говоря красиво, вежды, проморгался и увидел, что стоит себе на твердой земле, буквально - на очень твердой, светло-коричневой, сухой, выжженной солнцем, которое висит в блекло-голубом небе и жарит не по-детски. Впереди - невысокие холмы, покрытые редкой и скудной на вид зеленью, впереди - дорога среди холмов, вытоптанная, выезжанная, с соответствующими следами ног и колес, впереди, на са-а-амом горизонте - немаленькая гора в сизой дымке, а перед ней - едва видная отсюда беленькая полоска. Каменная стена?.. Город?.. Вефиль?..
Побежал Бегун, потому что иных действий показанное ему не предполагало. И прибежал, и увидел: да, каменная стена, да, город, да, Вефиль. И, как обычно, встречала его у ворот, коих, повторимся в который раз, не наличествовало в стене, шумная толпа горожан, на этот раз почему-то излишне шумная, непонятно чему радующаяся, орущая, даже приплясывающая, и впереди всех скакал козленочком мальчонка Берел, размахивал руками, тоже орал что-то невнятное, и Хранитель был тут же, и он не вел себя достойно должности или сану, а изображал нечто вроде ритуального танца розовых фламинго в брачный период. Чернов видел по телевизору, как они танцуют... А тут толпа узрела Бегуна, и все прямо рванулись к нему, и Чернов, убоявшись, что его раздавят, рванул в сторону, обегая толпу и норовя влететь в город целым и невредимым. Но - облом! Нагнали, повалили, придавили, придушили, и Чернов уже мысленно простился с белым светом и вечностью своей на этом свете, как вдруг стало легко дышать, чьи-то руки помогли ему подняться, он увидел рядом сияющую рожу Кармеля, и она, то есть рожа, проорала ликующе: