- Потому что "муха"... - "fly" сказал он, что могло означать и что-то другое, тоже летающее... - оружие опасное, если попадает в нужное место. А "мастифы" - это у нас такие молодежные бандочки - ребятки, не раздумывающие подолгу. Сначала делают, потом сидят в тюряжке...
- Что значит "нужное место"? - продолжал "тормозить" Чернов.
- Сердце, например, - жестко пояснил Зрячий и встал. - Пойдем со мной, Бегун. Времени мало, а поговорить надо. Не беспокойся, видишь: там все уже в норме... - Он указал на экран.
Чернов глянул. "Яйца" улетели, раненых унесли, народ продолжил осмотр аттракциона, как будто ничего не случилось. Но самым странным - если не страшным! - показалось Чернову то, что и "экспонаты", то есть вефильцы, вели себя так, словно не было драки, не было крови, не было раненых, а может, и мертвых соседей. Гулял город, шумел, сверкал, менял шило на мыло. Виртуальность царствовала в очень реальном для Чернова месте. Настолько реальном, что уже не ноги, как давеча в коллекторе, - сердце почувствовал, что для великого спортсмена было вообще невероятным. Так что первое толкование виртуальности про отсутствие физического воплощения - мимо проехало. Воплощение такое физическое, что впору валокордин хлебать...
- Пойдем, пойдем, - повторил Зрячий, - коньяк ждет... - и кивнул все так же стоящему поодаль стриженому парню: продолжай, мол, свое дело, а мы насмотрелись...
Когда они уселись в мягкие креслица в небольшом, но уютном кабинетике Зрячего, где все хотелось называть с применением уменьшительно-ласкательных суффиксов - такое все было маленькое, тесное, чуть ли не игрушечное, когда они подняли не очень подходящие для хорошего коньяка длинные узкие рюмки, когда чокнулись - ну совсем по-русски! - и выпили действительно пристойный "Bowen", заели странного вкуса орешками, незнакомыми Чернову, не из его ПВ явно, - вот тут Чернов окончательно обрел себя, сильного, уверенного в себе и упрямого в убеждениях Бегуна, и поинтересовался:
- И все же, Зрячий, в чем относительность понятия "виртуальность"?
Зрячий откинулся в креслице (если действие можно было так определить), прожевал орех, сказал:
- Не понял? Врешь, все понял преотлично, только сознаться не хочешь... Ладно, объясню... Допустим, мой мир действительно существует в чьем-то воображении. Допустим. Но тогда тебе придется признать, что и Вефиль результат воображения, ибо не может реальное слиться с воображаемым и дать в результате реальную - вефильскую! - кровь и реальную смерть реального вефильца, не дай, Сущий, такому случиться.
- Демагогия, - не согласился Чернов. - Настоящий Вефиль остался в настоящих мире и времени, а этот - виртуален. Его лет. Он - игра воображения. Виртуальное отражение реального.
- Тогда и ты невозможен, - усмехнулся Зрячий. - Настоящий Бегун бежит сейчас где-нибудь по настоящему лесу или по настоящему полю, а здесь, передо мной - его виртуальная копия.
- Но я-то знаю точно, что я - не копия, - тоже усмехнулся Чернов. Смотри... - Он взял нож для фруктов и с размаху резанул себя по тыльной стороне левой ладони. Кровь выступила сразу по всей длине разреза, вспучилась, потекла поруке.
- Комедия дель арте, - сказал Зрячий. - Акт второй.
Он, не вставая, протянул руку к шкафчику, открыл его, достал патрон, похожий на банку земного спрея-дезодоранта, потряс, полил руку Чернова какой-то сладко пахнущей жидкостью. То есть банка и оказалась распылителем... Кровь мгновенно потемнела, остановила течение, свернулась. Зрячий протянул Чернову салфетку.
- Вытри руку. И не ломай комедию... Кстати, вот тебе - по-твоему доказательство виртуальности: разве настоящую кровь можно так быстро остановить?.. - Теперь уже просто засмеялся в голос. - А между тем это лекарство, которого, как я понимаю, глядя на твое удивленное лицо, нет в вашем мире. А в нашем - есть. Очень сильный коагулянт с антисептическими свойствами. У нас много чего любопытного есть. Поэтому, к слову, я надеюсь, что в Путь ты уйдешь в полном составе, те, кто получил ранения, выживут: медицина здесь почти всемогуща. Правда, если только не сердце задето, сердце - это скверно... Помолчал, наблюдая за Черновым: как тот переможет явное поражение. Очень наглядное. Тот перемогал с достоинством. - Теперь возьмем второй вариант толкования понятия "виртуальность". Реальность, возможная при определенных условиях. Так?.. А вот это, друг Бегун, справедливо и точно, поскольку полностью относится к любой реальности. Ибо нет жизни, которая возникла бы сама по себе - из ничего и просто так. Сначала появляются условия для жизни - потом она сама. Сначала нужны условия для реальности - потом мы с тобой сидим и спорим: а не виртуальна ли она, а не воображаем ли мы ее, мы - тоже неизвестно из каких корней выросшие... - Поскольку Чернов молчал, Зрячий продолжил, и продолжил обидно: - У тебя неважная логическая подготовка, Бегун. Уж не знаю, кем ты был в той жизни, из которой ушел в очередной свой Путь, но верить слову, термину, понятию, придуманному всего лишь смертным для собственного комфорта, это, Бегун, последнее дело для Вечного...
- Для кого? - переспросил Чернов.
Он понимал, что не ослышался, но все же переспросил, еще раз тем самым подтвердив действительно обидное обвинение Зрячего в отсутствии логики.
- Для Вечного, - повторил Зрячий. - И не говори мне, что ты впервые слышишь это понятие. Вечный значит вечный, толкований быть не может. И ты, и я существуем в мирах Сущего всегда и будем существовать до тех пор, пока Сущий не скажет: "Хватит!" и не погасит Свет.
- Кому скажет?
- Ну, уж не ведаю - кому. Сказано в Книге Пути: "Верь написанному: "И стал Свет!", но помни о Том, кто зажег его в бездне Времени и Пространства. Это Его прихоть - зажечь Свет, это Его прихоть - сохранить кого-то ненадолго, а избранных Им - навеки. Но ведь и избранные Им должны помнить, что Вечность умрет, когда Он решит погасить Свет, и они исчезнут вместе со Светом. И не станет ничего. Но останется Нечто, и в этом Нечто Сущий, быть может, вновь захочет зажечь новый Свет".
- То есть... - Чернов сам не понимал, что хотел сказать.
И Зрячий увидел это и помог ему.
- То есть мы с тобой были в начале Света и нам суждено Сущим увидеть Тьму.
- Это вздор, Зрячий! Это хуже, чем солипсизм, это - идеализм в чистом виде. Я родился тридцать три года тому назад в конкретном городе, в конкретном доме, он у нас называется родильным, я знаю своих маму и отца, я помню обеих бабушек, я учился в школе и в институте, бегал по стадионам, зарабатывал деньги, влюблялся, был женат... Я жил не очень разнообразно, но прочно и осязаемо. Я не собирался попадать в эту сумасшедшую круговерть, условия для возникновения которой тоже не могли возникнуть сами по себе! Если ты настаиваешь на втором варианте определения виртуальности, то тогда - по моей неуклюжей логике, уж прости! - возникает необходимость бесконечной цепочки: условия для возникновения условий для возникновения следующих условий и еще условий и так далее - для возникновения реальности. Детский стишок про попа и собаку. Бесконечность. Вечность. Я не хочу быть Вечным!