— Их уже не видно, — сообщает Пако Придурэхо, не отлипающий от заднего стекла.
Куснирас облегченно вздыхает. Автомобиль въезжает в пригород, сворачивает, распугав собак, в один из темных закоулков, несется наугад по какой-то дороге, и на первом же перекрестке сталкивается с автомобилем головорезов. Столкновение отнюдь не катастрофичное. Никто не ранен, но автомобили моментально выходят из строя.
Первыми от толчка и от шока оправляются головорезы, кто-то из них разряжает свой «томпсон» в бок «ситроену». Первые же выстрелы пригвождают Подхалусу и Пако Придурэхо к сиденьям. Куснирас, жив и здоров, несется по улочке, прыгает через изгородь, плюхается наземь среди свиней, прячется в бурьяне, перепрыгивает еще одну изгородь, бежит по пустырю, перебирается через сточную канаву, пробегает мимо церкви, видит вроде бы знакомый рынок, попадает на широкую улицу и вскакивает в трамвай.
Сидя рядом с полусонными, покачивающимися в шатком вагончике неграми, он смотрит — под лампочкой — на свои заляпанные грязью ботинки, разорванные брюки, дрожащие руки и отирает ладонью потный лоб, с удивлением прислушиваясь к собственному дыханию, которое с хриплым шумом вырывается из пересохшей глотки.
— Добрый вечер, Инженер, — произносит чей-то голос.
Куснирас поднимает глаза. Перед ним, держась за пластмассовый поручень, вихляясь, точно марионетка, в такт трамвайному ритму, стоит Простофейра и глядит на него с вежливым удивлением. Куснирас подвигается, освобождая место. Смотрит, переполняясь чувством радости, на скрипача, пожимает ему руку и говорит, впервые припоминая его имя:
— Простофейра, вас сам Бог послал.
Простофейра присаживается и выдерживает вопросительную паузу. Куснирас посматривает по сторонам, опасаясь чужих ушей, но видит вокруг сплошную безучастность и неприглядное лицо бедности. Вполголоса говорит Простофейре:
— Мне надо спрятаться.
Простофейра хлопает глазами.
— Меня преследуют. Речь идет о жизни и смерти.
— Пойдемте ко мне домой, — говорит Простофейра.
— С кем вы живете?
— С женой и тещей.
— Им можно доверять?
Простофейра запинается, потом отрицательно мотает головой. Видит, что Куснирас впадает в отчаяние, уставившись в дребезжащий пол вагона. И тоже вперяет взор в пол, надеясь найти там решение проблемы.
— Есть один дом, где репетирует оркестр. Там никто не бывает.
— Могу я там переночевать?
Простофейра утвердительно кивает и говорит, розовея от гордости:
— Ключ у меня.
Куснирас кладет ему руку на плечо и говорит:
— Спасибо.
Начальник полиции полковник Хорохорес прибывает в открытом автомобиле к Престольной часовне в девять вечера.
— Схватили его? — спрашивает Бестиунхитран.
Узнав, что в преследуемом автомобиле найдены один убитый и один раненый и что ни один из них не оказался Куснирасом, Бестиунхитран отдает короткие и конкретные распоряжения:
— Сотрапеса, на телеграф. Послать соболезнование японскому императору от моего имени. Дубинда — на Петушиную арену: не начинать, пока я не приеду. Хорохорес и Мордона — со мной, в долину Ветров. Надо отрезать путь отступления этому… — и он произносит нечто страшное по адресу Куснираса.
Подобно дремлющему животному, не ведающему, что его выбрали для жертвоприношения, мирно отдыхает на лугу «блерио» Куснираса, отяжелев от горючего.
Подобно рычащему зверю, мечущему из глаз молнии, бросается автомобиль Хорохореса со своими пышущими злобой седоками при ясном свете полной луны на беззащитную жертву, сопровождаемый сворой собак.
Подъехав к аэроплану, Бестиунхитран вперяет в него стеклянный взор, выбирается из автомобиля и приказывает Хорохоресу:
— Дай пистолет.
Хорохорес, преисполненный услужливости, никак не может вытащить пистолет из наглухо застегнутой кобуры и, немало попотев, передает наконец оружие своему хозяину.
Бестиунхитран всаживает в аэроплан весь заряд.
«Блерио» еще удерживается на колесах, но бензин, будто кровь, брызжет из дыр.
Бестиунхитран, облегчив душу стрельбой, приказывает Хорохоресу:
— Поджечь его.
Хорохорес браво козыряет, оборачивается к сержанту, который вел автомобиль, и в свою очередь приказывает:
— Поджечь его.
Сержант козыряет и отвечает:
— Есть поджечь, сеньор полковник.
Подходит к аэроплану, чиркает спичкой, подносит огонек к крылу аппарата и исчезает в пламени.
Бестиунхитран некоторое время наблюдает, как горят сержант и аэроплан. Затем, довольный зрелищем, обращается к Хорохоресу и Мордоне, которые в ужасе смотрят на жертвоприношение, и говорит:
— Поехали на петушиные бои. Я сам поведу автомобиль.
Той ночью Простофейра ухаживал за Куснирасом, как мать за ребенком. Открыл дверь хибарки, зажег керосиновую лампу, сделал из двух скамей кровать, прикрыв ее старой мешковиной и пальмовыми листами, а притомившийся гость, сидя на табурете, только смотрел, как он хлопочет. Напоследок Простофейра сходил в ближайшую лавку и купил немного жареной рыбы, которую спортсмен проглотил за один присест в своем убежище.
— Будет немного неудобно, — говорит Простофейра, глядя, как тот жует. — Нет подушки.
Куснирас отодвигает тарелку и признается:
— Сегодня вечером, Простофейра, я пытался убить президента. Но сплоховал, а он успел меня узнать. К аэроплану мне подобраться нельзя, потому что сейчас там, конечно, устроена засада. Я не знаю, живы ли двое моих помощников. Скорее всего нет. Если меня схватят — тоже убьют. Мне надо бежать с острова, но я не знаю, как это сделать.
Простофейра буквально ошарашен. Куснирас спрашивает его, заканчивая признание:
— Вы понимаете, в каком я нахожусь положении?
Простофейра утвердительно кивает.
— Если вы считаете, что меня следует выдать, идите в полицию и расскажите, где меня можно найти. Я не окажу сопротивления, у меня нет сил защищаться. Если же вы хотите помочь мне, вам, увы, придется подвергнуть свою жизнь смертельной опасности.
Простофейра встает и говорит в порыве искреннего великодушия:
— Как вы можете думать, Инженер, что я пойду и на вас донесу? Сидите здесь спокойно до четверга и ничего не бойтесь, никто вас не увидит. В четверг тут у нас репетиция, но до той поры вы отсюда выберетесь. Будьте покойны, Инженер. А покамест я принесу вам еду, и подушку, и чистое белье, и даже кровать, если вы пожелаете.
Растрогавшись, Куснирас начинает всхлипывать; Простофейра, видя его слезы, тоже тихо плачет.
Как только Куснирас кладет голову на свой сложенный вдвое пиджак и закрывает глаза, жаждая погрузиться в сон, который никак не идет, Простофейра гасит лампу, выходит из хибарки, закрывает дверь, навешивает на нее замок и, положив ключ в карман, идет домой, вспоминая события минувшего вечера, с удовольствием возвращаясь к отдельным деталям, разговаривая с самим собой:
— Как это вы можете думать, Инженер, что я на вас донесу?.. Будьте покойны, Инженер… Уж мы что-нибудь да придумаем…
На Петушиной арене Бестиунхитрану решительно не везет.
Когда он видит, как его петух агонизирует на песке, как пачки банкнот, не попав ему в руки, уплывают к противоположному концу арены, он не может с собой совладать и, побагровев, не страшась апоплексии, встает с места, входит в круг, хватает своего мертвого петуха и одним нажатием челюстей откусывает птице голову.
— Ура Бестиунхитрану! — кричит одураченный люд, видя, как его идол сплевывает перья и отирает окровавленные губы тыльной стороной ладони.
— Где ты был? — из постели спрашивает Эсперанса мужа, входящего в комнату.
— Не спрашивай меня, — говорит Простофейра очень решительно. — Все равно я тебе ничего не скажу.