— А что же! — говорит Убивон. — Это, пожалуй, решение вопроса!
— И вы можете назвать хотя бы одно из веществ подобного рода? — с любопытством спрашивает Банкаррентос.
— Одно? Да хоть дюжину! — восклицает тот и перечисляет: экстракт филидоры лихорадящей, сублимат кислоты агонической, десятипроцентный раствор арандулы обморочной и самый легкодобываемый яд — кураре. Индейцы гуарупа до сих пор употребляют его, охотясь на кабанов.
— Минуточку, — говорит Куснирас, — ядовитые вещества существуют, согласен. Но каким образом их применить? Не станем же мы просить Бестиунхитрана, чтобы он дал сделать себе инъекцию.
— Ведь это же бал, дружище Куснирас, — замечает Эскотинес, страстно желая возложить всю ответственность за убийство на дам. — Бестиунхитран должен будет танцевать, и один укольчик булавкой…
— …получит в награду, — заканчивает Убивон.
— Однако нужно немалое мужество и железные нервы, чтобы, танцуя с человеком, мило улыбаясь ему, намеренно воткнуть в него иглу с отравой, — говорит Куснирас.
— Я согласен, — говорит Банкаррентос, — это довольно трудно.
Собравшиеся пребывают в некоторой растерянности. Пепита Химерес нарушает молчание:
— Я готова это сделать.
Эскотинес облегченно вздыхает, Куснирас, вне себя от злости, молчит; Пако Придурэхо первый раз в своей жизни смотрит на Пепиту с любопытством. Убивон восклицает:
— Будь благословенна женщина, тебя породившая, Пепита! Ты — мне под стать!
Ангела говорит Куснирасу:
— Видишь? Не зря она сюда явилась.
Куснирас не сдается:
— А что, если Бестиунхитрану не захочется танцевать с Пепитой? Мы упустим редкостный случай.
Убивон встает на защиту поэтессы:
— Ну что ты, дорогой, она же красотка! Разве ты сам не видишь? Если она сразила тебя, то может сразить и любого! Стоит этой девочке повести бровями, как не только маршал, а целое войско будет у ее ног!
Пепита смотрит на Куснираса, высоко подняв брови и томно моргая. Он признает себя побежденным. Спрашивает Убивона:
— А где можно достать вещество, о котором вы говорили?
— Об этом я позабочусь, — говорит Убивон.
Куснирас обводит присутствующих взглядом:
— Все согласны?
Никто не говорит «нет». Куснирас, уставившись на скатерть и поеживаясь, говорит:
— Хорошо. Сделаем, как договорились. О деталях побеседуем позже.
Ангела протягивает руку и ласково касается плеча сидящей напротив Пепиты, воздавая должное ее отваге.
— Думаю, следует произнести по этому случаю тост, — говорит Банкаррентос.
Собравшиеся заметно оживляются, все начинают говорить хором, только одна Пепита молчит и смотрит на Куснираса, который отводит глаза.
Глава XIX. У порога смерти?
Высоко в чистом утреннем воздухе жужжит аэроплан Куснираса, описывая круги над Камфарной бухтой. В передней кабине Тинтин Беррихабаль высовывает из-за стекла голову, подставляя лоб ветру, и глядит на синее море, поблескивающие косяки рыб, захлестнутые пеной волнорезы, золотящиеся песком пляжи и темноватый частокол кокосовых пальм.
Аэроплан не спеша оставляет море позади и летит над первым отрогом гор, над людьми, которые собирают табачные листья и в изумлении глазеют на небо. За вторым отрогом летательный аппарат снижается, берет курс на долину Ветров, облетает ее, заходя на посадку, проносится в нескольких метрах от зонтиков Ангелы и Пепиты Химерес и приземляется вприпрыжку перед восхищенными дамами.
Тинтин сходит, покачиваясь, на землю; его начинает рвать, чем он и занимается довольно долго возле своей матери, которая поддерживает его лоб, до отказа вытянув руку, чтобы не запачкаться.
Куснирас, сняв защитные очки, подходит к Пепите.
— Вы попали в бурю? — спрашивает поэтесса.
— В какую еще бурю? Ты разве не видишь, что день сегодня ясней ясного?
Поэтесса конфузится и оправдывается:
— Мне думалось, что наверху по-другому. Что там бывают бури, о которых внизу и не знаешь.
— Плохо думалось. И там, и здесь — одно и то же.
Она старается заглянуть ему в глаза:
— Пепе, почему ты на меня сердишься?
Куснирас, любуясь своим «блерио», соображает, что излишняя резкость сейчас не к месту, и смягчает тон:
— Я на тебя? Отнюдь. За что мне на тебя сердиться? Напротив, — и он нежно похлопывает ее по щеке.
Но она не желает так быстро капитулировать:
— Тогда почему же ты молчишь о нашей свадьбе? Если хочешь взять назад свое обещание, я возвращаю тебе свободу.