Все трое огорошенно переглядываются.
— Разве она с ним не танцевала? — спрашивает Придурэхо.
— Конечно, танцевала, — говорит Эскотинес, — я сам их видел.
— Пустой номер, — говорит Куснирас. — У нее не было булавки.
— Как это не было? — говорит Убивон. — Я ей сам ее дал.
— А я ее взял у нее, — говорит Куснирас.
— Проклятие! — говорит Убивон.
— Где же тогда булавка? — спрашивает Придурэхо.
— У Пепиты.
— А разве вы ее не взяли у нее? — зло спрашивает Эскотинес.
— Я ей вернул ее с Ангелой, — объясняет Куснирас, чувствуя себя круглым дураком.
— Проклятие! — опять говорит Убивон.
— Какая-то сказка про белого бычка, — говорит Эскотинес, в гневе вспомнив о своем лучшем производителе.
— Что случилось? — спрашивает Банкаррентос, в эту минуту присоединившись к группе.
Пако Придурэхо пытается последовательно изложить события, но сбивается.
Куснирас, уставясь невидящим взглядом на танцующих, погружается в раздумье. Остальные четверо переглядываются — разочарованно, расстроенно и встревоженно, — боясь, как бы не оказаться прямо замешанными в убийстве.
— Что же теперь нам делать? — спрашивает Пако Придурэхо.
— Надо взять булавку у Пепиты и отдать Ангеле, — нетерпеливо говорит Эскотинес тоном, не терпящим возражений, — ибо Толстяк больше не будет танцевать с этой клячей.
Остальные робко взглядывают на Куснираса, ожидая, что он обидится за свою невесту, но он не обижается. Говорит:
— Весь план вообще никуда не годится. Мы развесили уши и обольстились тем, что одна дура прочитала в одном романе. Почему надо ждать, когда он станет танцевать? В перерыве между танцами можно подойти к Бестиунхитрану, кольнуть булавкой и убежать.
Остальные в ужасе смотрят на него.
— Я в любом случае этого сделать не могу, поскольку я — апатрид, — говорит Убивон.
— Я тоже, потому что у меня еще болит нога, — говорит Банкаррентос.
— Я тоже, — говорит Эскотинес, с укором поглядывая на Куснираса, — потому что уже натворили множество глупостей. Кто их натворил, пусть и исправляет.
Пако Придурэхо не говорит ничего.
Куснирас, задетый Эскотинесом за живое, говорит ему:
— Не бойтесь, дон Густаво, никто не попросит сделать это вас. Это сделаю я.
С такими словами, оставив соучастников обсуждать события страстным шепотом и потрясать пустыми бокалами, Куснирас направляет свои стопы к тому месту, где сидит на стуле Пепита, после того как Мордона откланялся с ледяной вежливостью.
Она смотрит на Куснираса, терзаясь угрызениями совести.
— Дай булавку, — опять говорит Куснирас.
Пепита обеими руками прикрывает свое декольте и молит героическим голосом:
— О нет, Пепе. Это моя миссия, и позволь мне ее выполнить.
Видя ее непоколебимость и понимая, что не может драться с нею посреди зала, Куснирас меняет свой план:
— Тогда не жди, пока он тебя пригласит танцевать, а подойди и уколи.
Пепита встает, все еще прижимая обе руки к груди, и, бросив на Куснираса взгляд, полный обожания, покорно, как овца на заклание, идет в водоворот толпящихся в зале гостей. Едва она проходит метров пять, как оркестр взрывается вальсом. Пепита стоит как вкопанная в хаосе кружащихся, словно путник, переходивший реку, прыгавший с камня на камень и вдруг застигнутый на полпути половодьем. Ее выручает Куснирас: подскакивает к ней, берет за талию и начинает с нею вертеться.
Куснирас, сверля глазами дубовую спину Бестиунхитрана, доставляет Пепиту — после головокружительных виражей, выполненных действительно мастерски, — к точке непременного пересечения траекторий двух планет: Ангела — Бестиунхитран и Пепита — Куснирас. Когда от столкновения их отделяют пять сантиметров, он приказывает Пепите:
— Ну, вонзай!
И с ужасом видит, что Пепита, забыв обо всем, упоенно отдается танцу в объятиях своего кумира, а не устремляется целенаправленными кругами навстречу своей судьбе, или к осуществлению своей миссии. Когда Пепита замечает, что Бестиунхитран почти рядом, он на самом деле удаляется, продолжая кружиться в очень приятном танце с хозяйкой дома. Куснирас, позеленев от ярости, глядя ей прямо в глаза, говорит:
— Дура набитая!
Пепита ахает, стонет, великолепным брезгливым жестом отталкивает кавалера и идет напролом к дверям сквозь вихрь танцующих пар, расталкивая и сталкивая их, и наконец выбегает из зала.
Куснирас, вне себя от злости, бежит за ней, но теряет ее из виду. Она исчезает в полутьме музыкального салона. Он следует за ней, отворачиваясь от исполненных чрезмерного благоволения физиономий доньи Чониты Пофартадо и доньи Кресенсианы Ройсалес, желающих поговорить с ним; пересекает музыкальный салон и попадает на пустынную террасу.