Её шаги гулко отдавались от стен. Девушка остановилась, и всё стихло. Она прислушалась. Тишина давила на уши. Создавалось такое впечатление, что в музее, кроме неё, никого нет. Но разве сейчас не рабочий день? К тому же в самом разгаре.
Устав прислушиваться, Маша продолжила подниматься по лестнице, то и дело оглядываясь назад. Отчего-то ей вдруг стало неуютно и страшно в этом огромном пустом замке. Постепенно она всё замедляла и замедляла шаги. Ей казалось, что кто-то поджидает её на втором этаже.
Последние несколько ступеней, казалось, она преодолевала на протяжении многих минут. Но всё же лестница закончилась, и Мария ступила на мраморный пол второго этажа. Здесь было так же сумрачно и тихо.
В конце коридора действительно виднелся крупный мужской силуэт.
– Ну здравствуй, дочка, – произнёс звучный голос. – Пойдём, пора уже нам с тобой поговорить.
3
Что? Как он её назвал? Мария решила, что ей послышалось. Ну или этот мужчина называет «дочками» всех молоденьких девушек.
Он стоял, не двигаясь, и ждал, пока она подойдёт ближе. Маша сначала не решалась, но потом поняла, что, чем дольше она раздумывает, тем глупее выглядит в глазах этого человека. Он ведь не пытается её поймать или напасть, или ещё что-нибудь. Пригласил поговорить. Так почему бы и не пообщаться?
Может быть, она наконец узнает, где оказалась, и как отсюда выбраться?
Девушка сделала несколько неуверенных шагов и вдруг словно попала в тёплый луч света. Как будто окунулась в уют родного очага. А из глубин подсознания неожиданно всплыло воспоминание…
Сумрак осеннего дня. В окна стучится дождь. Комната освещена лишь пламенем камина. Потрескивают поленья, отдавая своё тепло двоим, склонившимся над колыбелью.
Кто они?
Мария снова замерла. Казалось, она вот-вот вспомнит нечто давно утраченное…
Внезапно вспыхнули факелы на стенах, освещая коридор и мужчину, стоявшего на его противоположном конце.
Как и тот, внизу, этот человек был весьма странно одет. Как будто участвовал в театрализованном представлении… Но Маша уже где-то глубоко внутри понимала, что этот замок не имеет ничего общего с музеем, театром, да и вообще со знакомым ей миром. Как, впрочем, и его странные обитатели.
На этом мужчине тоже был камзол, тёмно-серый, расшитый синими нитями. Маша никак не могла уловить рисунок вышивки, он словно ускользал от её взгляда. На ногах у человека были не слишком плотно обтягивающие тёмно-серые штаны и чёрные сапоги почти до колена. Длинные тёмные с проседью волосы затянуты в хвост. На пальцах мужчины Маша разглядела перстни с крупными камнями.
Девушку поразил контраст в его облике – величия и неприкаянности одновременно.
Да и ещё было в его лице что-то неуловимо знакомое… Его голубые глаза с холодными серыми искрами, оттеняли нависшие брови, придававшие всему его лицу выражение строгости, крупный нос, массивная челюсть. На вид ему было около пятидесяти лет. Может быть, чуть больше.
– Ты очень похожа на свою мать, Мариэн, – негромко произнёс мужчина, ласково глядя на Марию.
– Откуда вы знаете мою маму? – спросила девушка, но тут же почувствовала, как её сердце быстро-быстро забилось, предвкушая разгадку некоей тайны.
– Идём, дитя моё, – мужчина сделал приглашающий жест рукой, – нам предстоит долгий разговор.
Маша заметила, как дверь по его правую руку открылась, будто сама собой. Словно зачарованная, девушка проделала несколько десятков шагов, что разделяли их. И вот распахнутая дверь в кабинет оказалась прямо перед ней. Мария, отчего-то затаив дыхание, шагнула туда.
Кабинет оказался весьма уютным. Может, потому что с трёх сторон в нём стояли стеллажи, снизу доверху заставленные книгами. Или это ощущение создавал растопленный камин, являвшийся, похоже, единственным источником тепла в этом замке. Или, возможно, старые кожаные кресла в стиле «ампир». Или толстый ковёр на полу, занимавший две трети помещения.
«А может, всё-таки музей?» – снова засомневалась Мария, у которой интерьеры замка вызывали стойкое чувство узнавания. Она как будто уже видела и такую мебель, и такие полки с книгами…
Может быть, на картинках? Точно!
В книгах она видела иллюстрации, изображавшие русских классиков девятнадцатого века в точно таких же интерьерах. Того же Пушкина или Гоголя, или… ещё какого-нибудь великого писателя. Почему-то больше классиков того периода Маше не вспоминалось.
– Садись, пожалуйста, – мужчина приглашающе указал на одно из обитых коричневой кожей кресел.
Лишь дождавшись, когда Мария удобно разместилась, сам хозяин кабинета также занял своё место по другую сторону круглого столика из карельской берёзы.