Кузина мило хихикнула. — Эта корова так и не понесла. — Н-да, воспитание сестрицы оставляет желать лучшего. — Ты совсем-совсем не понимаешь, как мы можем заставить отца дать согласие?
Пауза тянулась так долго, что даже я сообразила, о чем она говорит. — Но учти, только когда ты будешь свободен! — Дорогая, — его бархатных интонаций в его голосе у меня потекли слезы. Я слишком хорошо помню, как он обращался таким же голосом ко мне. — Но как?
Я не ожидала услышать от милой девочки такого звериного рыка: — Ааааарррр, почему мужчины так беспомощны! Устрой ей ад, чтоб она сбежала сама! Неужели ты не в состоянии ничего придумать? — Хм... моя малышка так коварна, — судя по голосу мужа, он улыбался. Уж я знала эти переливы. Услышав звуки, которые последовали за его словами, я решительно выскочила в калитку и бросилась вон. Еще не хватало стоять в дюжине шагов от мужа, когда он целуется с другой.
Но куда мне идти? До вечера я бродила по улицам, съела невкусный пирожок в таверне, так ничего не придумала и вернулась домой.
— Где ты была? — да, со мной муж разговаривал совершенно иначе. Теперь. — Я гуляла. — Где? С кем? — Одна, ходила по улицам, хотелось освежиться.
Я все еще не придумала, что делать. Но муж решил за меня. От сильной пощечины моя голова мотнулась в сторону. Я тупо смотрела в спину мужа, который удалялся по коридору, и ни одной даже самой мелкой мыслишки у меня не появилось.
Поднявшись свою спальню, я принялась раздеваться. Когда я открыла шкатулку, чтоб положить серьги и небольшое ожерелье, что надела сегодня днем, меня встретил совершенно пустой черный бархат. В других ящичках тоже ничего не осталось.
Заперев дверь, я обошла комнату, цепляя ногтями то половицу, то доски подоконника, то деревянные панели на стенах. Одна панель в углу слегка поддалась. Я достала из коробки для вышивания ножнички и подковырнула дерево. Больше всего я боялась, что муж решит посетить меня этой ночью, но к счастью, этого не случилось. Не знаю, сколько прошло времени, но мне удалось устроить за панелью тайник, положив туда оставшиеся украшения. Надеюсь, Александро о них не вспомнит.
Уснуть получилось не сразу. Заплакать мне тоже не удалось. Так и лежала, уткнувшись лицом в подушку.
***
— Я расчитал кухарку, — сообщил мне муж за завтраком. — Это последнее, что она приготовила. Экономка тоже больше у нас не работает. Потрудись сделать ужин к семи.
Я ничего не ответила, но муж, кажется, этого и не ждал. Не говоря больше ни слова, он вышел за дверь.
В Институции при Обители Пресветлых сестер нам преподавали хозяйство и кулинарию. Храните, Пресветлые, Алонсию, у которой Валессия почерпнула обычай учить девочек всему необходимому. Я не видела бы большой беды в том, чтобы самой вести дом, печь и жарить, если бы не причины, по которым мне пришлось это делать.
Я понимаю, что рано или поздно мне придется покинуть дом, но что дальше? Увы, я не могу уйти к Пресветлым Сестрам, даже если сумею туда добраться: в Валессии женщин, ушедших от мужа, принимать в Обители запрещено.
Мне все-таки удалось увидеться с Арайей. Она горячо поблагодарила Пресветлых, что отец отказался выдавать ее за Александро. О его предложении она даже не знала. — Странно, — сказала она. — Я точно помню, как Селия кокетничала с этим... м... прости, не помню его имени. — Оставь, это неважно. — Она ни словом не показала, что его общество ей неприятно. О... Кажется, я понимаю. Она держит его как запасного коня. А если твой муж ничего не придумает, сестрица пересядет на другого. Милая, я так тебе сочувствую, но совсем не знаю, что подсказать. Через неделю меня увозят к жениху в Лаганио, что на юго-восток от нас. Свадьба будет в доме мужа. Если бы я чем-то могла тебе помочь... Но отец не захочет ругаться с твоими родителями. Впрочем, я поговорю с мужем, правда... — она замялась. — Не сразу после свадьбы, я понимаю. Ты хоть видела его? — Один раз. Кажется, неплохой человек. У его отца коммерция в столице, и они на паях с моим открывают какое-то дело. Я подслушала, как мама шепталась с подругами, что сам Генаро совершенно неприспособлен к коммерции. Делами занимаются старший и средний сыновья, они уже женаты. А младшего пристроили в Лаганио служить у графа, и сам он тихий и скромный. Наши отцы решили породниться. Как ты думаешь, тихий и скромный, наверно, хорошо? — Пусть тебе повезет!