Эндрю приподнял ее и закружил по комнате.
— Челси, дорогая, замечательная Челси, ты — мой самый главный подарок!
— Итак, раз ты получил в подарок и меня и лабораторию, у тебя отныне нет повода для плохого настроения!
Эндрю поцеловал ее. Его сердце переполняли радость и восторг. Прошло немало времени, прежде чем он оторвался от жены и, взяв ее за плечи, заглянул ей в глаза.
— Челсиана Блейк де Монфор, известно ли тебе, что я уже на грани того, чтобы влюбиться в тебя? Фактически я уже наполовину в тебя влюблен.
— Значит, если половина тебя влюблена в меня, а половина меня — в тебя, то мы образуем единое целое?
— Прости?
— Значит ли это, что мы оба полностью влюблены друг в друга?
Эндрю расхохотался.
— Очень интересный ход мысли! Я не рассматривал эту проблему под таким углом зрения, однако допускаю, что ты права.
— Ну тогда покажи мне, как сильно половина тебя любит меня, и позволь распаковать твой свадебный подарок.
Эндрю вдруг засмущался, и Челси увидела, как он покраснел.
— Любой мой подарок не сравнится с твоим щедрым даром.
— Возможно, ты прав, — поддразнила его Челси, пытаясь шуткой помочь ему справиться со смущением. — Мне трудно представить, зачем мне огромный кусок железа. И все же ты заинтриговал меня. Итак, я открываю.
Она встала на колени рядом с ящиком, развязала веревку и откинула крышку. И непонимающе заморгала.
— Тебе нравится? — таким же тоном, как она сама несколько минут назад, и точно так же скрывая рвущуюся наружу радость, спросил Эндрю, наклоняясь над ней.
Челси ошеломленно смотрела на какие-то блоки, деревянную ручку, зубчатые колеса и думала, что трудно представить более неромантичный свадебный подарок, чем это странное нагромождение железяк. Ей не хотелось ранить чувства Эндрю — ведь он так радовался, так мечтал, что это ей понравится… Чем бы это ни было.
— Гм… Эндрю… очень интересно, но я даже не представляю, что это такое.
— Отгадай.
— Э-э… механизм для изобретенных тобой часов?
— Еще одна попытка.
— Что-то из того, что ты увидел в своих видениях?
— Нет. У тебя есть еще одна попытка.
— Это для нового экипажа.
— Опять мимо. Ну что, сказать?
— Думаю, у тебя нет другого выхода, — ответила она, прилагая неимоверные усилия к тому, чтобы ее голос звучал бодро.
— Это механизированный вертел, — восторженно объявил Эндрю. — Для кухни. Чтобы переворачивать мясо над огнем. Отныне, Челсиана, твоим дорогам собачкам придется искать новую работу.
Челси потребовалось время, чтобы осознать его слова.
«Чтобы переворачивать мясо над огнем».
Она снова взглянула на уродливую мешанину деревянных и железных деталей, потом вдруг ощутила спазм в горле. Она смотрела на подарок сквозь пелену выступивших слез, и все эти блоки и зубчатые колеса блестели, как бриллианты.
— О, Эндрю, — выдохнула она, прижимая руку ко рту и глядя на него расширившимися от удивления глазами. Ее губы дрожали. — Просто не верится, что ты это сделал…
Эндрю покраснел от удовольствия, но не захотел показывать, как ему приятна похвала, и лишь пожал плечами. Однако Челси видела, что он сияет от гордости. Наверняка он боялся, что она отнесется к подарку без особого восторга, и одновременно надеялся на то, что его изобретение ей понравится.
— Ну, на это ушло немного времени, — признался он. — Идея осенила меня, когда мы были в Лондоне. Я знаю одного кузнеца в Рейвенскомбе, и он с радостью выковал все детали по моим чертежам.
— Ты хочешь сказать, что просто взял и придумал это? Эндрю опять пожал плечами.
— Так происходит с большинством моих изобретений, — извиняющимся тоном проговорил он. — Ничего не могу с этим поделать.
— Эндрю, да ты гений! — Челси вскочила на ноги, снова обвила руками его шею и принялась страстно целовать, а по ее щекам текли слезы. — Ты хоть понимаешь, что это значит для несчастных собак, обжигающих лапки и стирающих их до костей в тысячах английских кухонь? Твой вертел совершит революцию не только в оборудовании кухонь, но и в способах приготовления блюд! Спасибо тебе! Я говорю это от имени бедных собачек, которые в настоящий момент страдают от человеческой жестокости! Спасибо, спасибо, спасибо!
Челси так стиснула его в объятиях, что едва не задушила. Эндрю видел, как она счастлива, и горделиво улыбался. Гм… проклятие… если для того, чтобы сделать его женушку счастливой, нужна такая малость, то путь, который лежит перед ним, будет совсем не сложным!
— Знаешь, трудно придумать более приятный подарок, — сказала Челси, вытирая слезы. — Я счастливейшая женщина в Англии. У меня умнейший в мире муж. Единственное, чего мне недостает, — это чтобы мой умный, красивый муж взял меня на руки и отнес в супружескую постель.
Эндрю многозначительно ухмыльнулся и легко поднял ее на руки.
— Дорогая жена, твои желания — закон для меня.
Глава 28
— Необходимо запатентовать его, причем немедленно. Мы представим его в Королевском научном обществе. Мы должны устроить роскошный бал и пригласить всех нужных людей, продемонстрировать твое устройство и доказать, что недопустимо использовать несчастных собак на кухне!
Эндрю, несший Челси на руках, молча улыбался.
— Думаю расширить псарню, чтобы было куда поселить собак, которые высвободятся после применения нового вертела. Хорошо бы еще напечатать плакаты, извещающие публику. Кстати, Эндрю, надо сделать еще один вертел в подарок королю, потому что если уж он станет применять его, то и вся Англия последует его примеру.
— Да, Челси.
— О Эндрю, ты пропустил спальню. Вернись на несколько шагов.
Эндрю послушно попятился, потом вошел в комнату и ногой захлопнул за собой дверь.
— Мы должны сейчас же этим заняться. Нужно устроить турне по Англии. А лучше по всей Европе, чтобы и там тоже…
Челси не успела закончить свою тираду, так как Эндрю запечатал ей губы поцелуем. Его язык проник ей в рот, она щекой чувствовала его горячее дыхание. Эндрю положил ее на кровать. Она утонула в толстом покрывале, закрыла глаза и вдруг ощутила, что ее затылку что-то мешает. Челси повернула голову и обнаружила, что это лапа. В кровати лежал Пятнистый.
— Эндрю, мы не можем устроиться здесь. Пятнистый будет смотреть.
— Он закроет глаза.
— Послушай…
Эндрю подхватил ее на руки и перенес на обитую красным дамасским шелком кушетку с гнутыми ножками. Кушетка была узкой, и Челси опустила одну ногу вниз, поставив ее на ковер. Юбки пенистой массой из кружев и тонкой шерсти свесились на пол.
Челси чувствовала, что Эндрю не терпится овладеть ею. Его пальцы дрожали, когда он расстегивал ей платье, одновременно целуя в шею. Наконец он обнажил ее грудь и дотронулся рукой до нежной кожи, горящей от вожделения.
— Проклятие, как же я все это ненавижу, — проговорил он. — Ну почему красоту надо прятать в такую страшную клетку!
Эндрю никак не мог добраться до нижней части ее тела, поэтому он оперся коленом о кушетку и проник рукой под юбку.
— Боже мой, да у тебя там бриджи!
— Но я ведь ехала в мужском седле. Ты же не хочешь, чтобы я стерла бедра в кровь?
— Последний раз, когда я видел тебя в бриджах…
— Глубоко врезался тебе в память. Вперед, Эндрю. Будем создавать новые памятные моменты. Только, пожалуйста, не раздевай меня полностью: здесь холодно.
— Мы быстренько, — пообещал он.
Челси расстегнула бриджи и выгнулась, предлагая Эндрю снять их. Что он и сделал, а потом швырнул их на пол.
Обнаружив то, до чего так долго добирался, — чулки, подвязки и обнаженные бедра, — он довольно улыбнулся. Челси страшно нравилось, когда Эндрю так улыбался. А еще ей нравилось, как он гладит ее голень, обтянутую чулком. Затем его рука двинулась выше, к колену, где стала сражаться с подвязкой. Эндрю вышел из этого сражения побежденным и, чертыхнувшись, спустил подвязку вместе с чулком.