— Мы можем защититься от огня, — с надеждой сказала одна женщина. — Разве нет?
Кей приложила сжатый кулак к голове.
— Это не просто огонь. Это намного хуже.
— Мы не сдадимся, — заявил Ньял. Все Старейшины людей и некоторые драконы повторили это.
Кей сделала глубокий вдох, готовясь, и сказала:
— Я могу поговорить с ними. Мне нужна возможность поговорить с ними. Они меня послушают. Я — половина причины, по которой они здесь!
— Если они хотят поговорить, — сказал великий старый дракон таким тоном, который предполагал, что он не думал, что они захотят.
Она высвободилась из объятий Гэвина и шагнула к нему. Она слышала все это раньше, еще в Силвер-Ривер. Она устала от этого.
— Однажды мы с Артегалом остановили войну. Мы можем сделать это снова.
Все начали говорить. Гэвин приводил один аргумент; с другой стороны от нее Хильда и Инге приводили другой. У каждого было свое мнение, и все были напуганы и злы на нее. Они имели на это полное право.
Ларис мгновение наблюдал, затем поднял свою скульптурную морду к потолку пещеры и зарычал. Кей — и все остальные — прижали руки к ушам, чтобы заглушить шум. Когда рев стих, в помещении воцарилась тишина. Теперь все смотрели на Лариса, который отступил в сторону, чтобы освободить Артегала.
Дракон — ее дракон, просто среднего размера — покинул каменистый насест и пересек пространство к ней. Люди разбежались в стороны, когда он остановился на поляне между парой катапульт. Он все еще был больше, чем оружие.
— Послы, — пророкотал Артегал, затем прорычал то же слово на драконьем. — Мы послы. — Он стоял прямо, вытянув шею и возвышаясь, расправив крылья, точно так же, как стоял Ларис.
Послы. Старая роль, роль, которую не играли столетиями, с тех пор, как драконы ушли в подполье, до того, как потребовались какие-либо жертвы. Ларис был последним из них; он помогал вести переговоры по Договору Силвер-Ривер. Затем он отступил в Дракополис.
Кей и Артегал всегда считали себя послами. Если бы ей пришлось умолять, она бы так и сделала: позволила им сделать ту работу, ради которой они тренировались.
— Я — жертва. Вот почему я здесь. Это дает мне право голоса, — сказала Кей, чувствуя себя неловко из-за этого. Но также и наверняка. Гэвин нахмурился.
Ноздри Лариса раздулись, и он кивнул Артегалу.
— Тогда тебе стоит попробовать.
***
Было решено: утром она и Артегал полетят встречать вертолеты с флагом перемирия, и она спросит иностранцев-захватчиков — чего они хотят. Она попросит их держаться подальше и оставить Дракополис в покое. Тем временем Дракополис укрепит свой вход на случай вторжения. Работа над этим шла прямо сейчас, драконы передвигали камни и частоколы на место, вытаскивали древнее оружие из пещер для ремонта и подготовки.
Она взяла ножницы для своего старого платья для бала выпускников. Белое, которое она носила в качестве жертвоприношения. Она сомневалась, что кто-нибудь узнает его. Что ж, ее мать может это узнать. Но даже если бы это ничего не значило ни для кого другого, это что-то значило бы для нее. Взяв кусок ткани, она прошила в нем отверстия, чтобы прикрепить его к длинному посоху. За все те часы, что она работала над сбруей, она довольно хорошо научилась шить.
Джон наблюдал за ней, сидя у стены коттеджа, скрестив руки на груди, угрюмый. Она лежала на полу неподалеку. По всей пещере продолжались приготовления к битве. Драконы проносились над головой, взад и вперед. Никто из подростков не играл на улице.
— Перестань так на меня смотреть, — сказала она, поднимая посох. Ткань мерцала, колыхалась, когда она взмахивала ею. Она будет блестеть на солнце.
— Почему ты должна это делать?
Она была единственной, кто мог это сделать. Они с Артегалом уже перешли из одного мира в другой. Они могли бы сделать это снова.
— Я думаю, это наша работа.
— Потому что ты девственная жертва и все такое?
— Да, — сказала она, звуча немного безнадежно. — Это верно.
— Мы могли бы это исправить. Я имею в виду девственную часть.
Нахмурившись, она прервала свою работу. Он уставился на свои руки и сильно покраснел. Она никогда не видела его таким красным.
— Прости, это было не по правилам. Мне очень жаль.
На мгновение она тоже покраснела. Она вообще не знала, что сказать, но Джон выглядел замкнутым и несчастным. Она даже не рассердилась. Просто… для всего этого не было книги правил.
Ухмыляясь, она спросила:
— Ты ко мне клеишься?
Она ждала, чувствуя, как сильно краснеет ее собственная кожа, ожидая его ответа. Ему потребовалось много времени, чтобы ответить.