Люди стояли, застыв на месте, содрогаясь в трепете, не смея пошевельнуться, не смея взглянуть друг на друга. Они словно вросли в землю; то, что происходило сейчас где-то там, в глубине, в темноте леса, приковало их к месту.
— На колени! — раздался вдруг громовой голос. — На колени и — всем закрыть лица!
Голос падал прямо с небес, нагоняя страх на перепуганных людей. Все разом рухнули на колени, спрятали лица в свои фугу, как велел грозный голос. Боафо, Агьяман, Опокува рухнули на колени тоже и тоже спрятали лица в складках одежд. Даже Мпотсе, повизгивая, прижался к земле, поближе к ногам Боафо. Ужас витал в воздухе…
Никто не смог сказать впоследствии, как долго длился дикий, душераздирающий вопль, в котором смешалось все — рев, крики, треск ломающихся деревьев. Все потом говорили разное. Сходились в одном — это было невыносимо, а потому длилось, казалось, вечность. И вдруг, так же внезапно, как начались, вопли и крики кончились. Наступила оглушающая тишина. Стало тихо-тихо, будто ничего и не было. Люди поднимались с колеи, и только Опокува никак не могла встать.
Она дрожала, как травинка на ветру, и смотрела прямо перед собой широко раскрытыми, испуганными глазами. Пришлось Боафо поднять ее и поддержать сильными своими руками, пока она не пришла в себя. Люди стояли неподвижно, не смея произнести ни слова.
— Что это?.. Что это было? — решился наконец прошептать Агьяман.
— Не знаю, — испуганно взглянул на него Боафо.
— Может быть, это был сам Нананом. Должно быть, именно он пронесся сейчас мимо нас… — негромко сказал стоящий рядом старик.
— Как пронесся? — Обычное любопытство уже проснулось в Опокуве, отогнало страх.
— Наверное, вышел из своего убежища, — не очень уверенно объяснил старик.
Видно было, что он и сам не знает, что же на самом деле произошло. Да и никто не знал этого…
Но вот послышался легкий шорох, поступь шагов. Кусты раздвинулись, и на поляне появился один из служителей. Он вел за собой Нану Оту с завязанными по-прежнему глазами. Вождя подвели к толкователю и только тогда сняли с его глаз повязку.
Нана Оту протер глаза, поморгал, устало и потрясенно обвел взглядом своих недавних спутников, будто просыпаясь от тяжелого сна. Чувствовалось, что путешествие в глубь ущелья оказалось не из легких. Однако Нана Оту молчал, и никто не посмел его ни о чем спрашивать.
— Теперь можете вернуться домой, — бесстрастно сказал жрец. — Нананом открыл вашему вождю все, что он мог открыть. Идите… Отныне будьте спокойны…
Так сказал жрец. А потом повернулся и медленно и важно пошел по узкой тропе назад, в ущелье…
Крик надежды и радости взорвал тишину. Люди смеялись, возбужденно переговаривались, старейшины окружили Нану Оту. Двое из них поддерживали его под руки, один принес вождю сандалии и обул его — ведь Нана Оту ходил в святилище босым. Потом медленно и устало все двинулись в обратный путь. Солнце стояло уже высоко в небе, лучи его нещадно жгли все вокруг — следовало торопиться.
Они шли и шли, а пыль клубами поднималась от их ног, и жара была нестерпимой. Но ребята шагали под сенью огромного зонта, им не было слишком жарко. И не жара мучила сейчас Опокуву, ее терзала тревога. Кого-то не хватало в процессии, но кого? Она не могла терзаться одна и обратилась к Агьяману.
— Тебе не кажется, что нас стало меньше? — спросила она.
Агьяман ответил не сразу. Он внимательно оглядел путников — одного за другим — и отрицательно покачал головой.
— Да нет, вроде бы все на месте, — ответил он наконец.
— Тех слуг, что отдали идолу, нет, это точно, — быстро добавил Боафо.
Он не удосужился даже взглянуть на процессию.
— Да нет, я не о них, — досадливо поморщилась Опокува. — Кто-то еще пропал…
— Ты имеешь в виду овец и баранов, да? — хмыкнул Боафо.
Но шутка его имела неожиданные последствия. Опокува, вскрикнула, хлопнула в ладоши:
— Вот оно… вспомнила!
— Что же? — насторожился Агьяман.