После ужина они примкнули к своим новым приятелям, собравшимся у костра, чтобы снова послушать сказки о хитром Ананси. Только на этот раз друзья мало что слышали, погруженные в свои мысли. Так и просидели рассеянно и молча у потрескивающего огня, пока не пришла пора идти спать.
Они поднялись, нарочито громко зевая, и пошли в дом. И вдруг Боафо остановился.
— Ну, что еще? — настороженно спросила Опокува, понизив голос почти до шепота.
— Слушай, — тоже полушепотом сказал Боафо, — а ты помнишь песню?
— Какую еще песню? — удивилась Опокува.
— Да ту, что пела черепаха, наигрывая на гитаре, — вмешался Агьяман. — Ну, только что нам рассказывали.
И он запел насмешливо:
Все ясно: Боафо струсил! Опокува в ярости повернулась к своему трусливому братцу.
— Слушай-ка, никто не заставляет тебя идти с нами, — гневно сказала она. — Страшно тебе, так сиди дома, с девчонками, ясно?
Она повернулась и отправилась спать. И Агьяман тоже прошел мимо Боафо, словно его тут и не было. А Боафо остался один, пристыженный и удрученный. Он постоял немного, вздохнул и двинулся вслед за Агьяманом. «Сиди дома…» Да разве может он без друзей? Нет, он не может, он, конечно, пойдет вместе с ними…
Так думал Боафо, ворочаясь на своей циновке, не в силах заснуть. Он лежал, стараясь не шевелиться, глядя в темноту широко раскрытыми глазами. Он знал: ребята не спят тоже, прислушиваются к его дыханию. Что они думают о нем, Агьяман и Опокува? Думают, что он трус? Думают, что предатель? Так нет же, нет! Боафо рывком сел на циновке и крикнул, яростно, с отчаянием, не в силах выносить больше молчаливого их презрения.
— Эй вы, оба! Завтра я сам поведу вас, я, слышите? Так и знайте!
5. В ПОИСКАХ БЕЛОГО ЯГНЕНКА
редрассветное небо было покрыто тучами, от горизонта до горизонта — сплошная нелепа тяжелых, полных непролившегося дождя темных туч. Они плыли так низко, что казалось, вот-вот заденут за высокие кроны деревьев, вот-вот хлынет долгожданный дождь. Зарождался новый день — один из трех, когда можно просить помощи у святыни Нананомпоу. Этот второй день совпал с днем большого базара, и хотя сейчас, на рассвете, небо грозно хмурилось, крестьяне и их жены с сонными ребятишками за спиной[33] шли по лесным тропам к большой базарной площади. Многие добирались из далеких деревень, но чем ближе подходили они к площади, тем чаще обгоняли их торопливые и принарядившиеся жители Манкесима. Они тоже стремились попасть на базар, только не для того, чтобы продавать, а чтобы купить что-нибудь из продуктов.
— Может, все-таки пойдет дождь, — с надеждой сказал Агьяман, взглянув на темное небо.
— Что? — переспросил Боафо. Он как раз склонился над тазом и плескался и фыркал от удовольствия, наслаждаясь прохладной водой, освежавшей его лицо.
— Я говорю, может, наконец будет дождь, погляди-ка! — И Агьяман еще раз взглянул на небо.
— Ты будешь разочарован, — хмыкнул Боафо.
— Почему это? — не понял Агьяман.
— Ты что, в первый раз видишь хмурое небо? — пробурчал Боафо и принялся полоскать рот. Он набирал полный рот воды, потом с шумом выпускал ее сквозь стиснутые зубы в медный таз и набирал снова, опорожняя высокий кувшин с узким горлом.
— Нет, конечно, — пожал плечами Агьяман. — Но ведь если пойдет дождь, мы не сможем искать ягненка?
Ах, если бы и в самом деле хлынул вдруг дождь, каким это было бы счастьем!
— А если и пойдет дождь, что тогда? — спросил Боафо, улыбаясь. — Отправимся завтра, и все.
— Но завтра может быть поздно! — сообразил вдруг Агьяман.
— Почему? — спокойно поинтересовался Боафо, вытирая лицо краем фугу.
— Да ведь мы же идем назад, в Абуру. Именно завтра! Мне сказала одна из служанок.
— Ах, вот как…
Пораженный этой новостью, Боафо застыл на месте: времени оставалось так мало!
— Ну тогда — в путь! — тихо, но твердо сказал он. — Дождь не дождь — придется идти сейчас же.
Ребята бросились искать Опокуву и сразу же на нее наткнулись. Она стояла в кухне, скрестив руки и задумчиво глядя на раскаленные угли. Она грелась, вбирая в себя тепло всех трех кучек углей, тлевших в выдолбленных бревнах. Опокува стояла в центре образуемого этими бревнами треугольника.
32
Речь идет об известной сказке. Как-то охотник нашел в лесу черепаху, которая играла на гитаре и пела. Но когда он принес ее в деревню, к вождю, похваляясь диковинкой, черепаха не издала ни звука. Охотника обвинили во лжи и убили. Тут-то черепаха и спела песенку, которую напомнил друзьям Агьяман. Было это в пятницу, и с тех пор в Гане в этот день на охоту не ходят.