чувствах, с которыми я наряжала и украшала ее!
Едва успели мы принять эту благоразумную меру, как вновь появился
человек, о котором я уже упоминала. Он был молод, недурен собой, имел вид
честный и почтительный, что несколько расположило меня к нему, даже
несмотря на все неблагоприятные обстоятельства, сопутствующие нашей
встрече. Наши лица в эту минуту были спокойны, наши решения приняты.
Пришедший, казалось, был удивлен и этой переменой, и красотой моей дочери,
чей роскошный, хотя и являвший взору некоторый беспорядок, наряд также
привлек отчасти его внимание. Он был польщен нашей вежливостью и
заверил нас, что будет рад предоставить нам все удобства, совместимые со
строгими распоряжениями короля, а сейчас, с нашего позволения, познакомит нас с
нашим новым жилищем. Достав ключи, он отпер двойные двери в дальнем
конце помещения, в котором мы находились, и провел нас в опрятную и
весьма просторную комнату. Хранение ключей, как он сообщил, поручено было
ему одному, поэтому, если склонность или потребность побудит нас перейти в
другой покой, стоит только тронуть указанную им пружинку, как он тотчас
явится и отопрет дверь, разделяющую комнаты. Цель этих
предосторожностей была очевидна: они исключали для нас всякую возможность привлечь на
свою сторону кого-нибудь из женской прислуги, так как все хозяйственные
обязанности должны будут исполняться в одной комнате, пока мы будем
находиться в другой. Не дозволено ему было и снабдить нас бумагой, пером и
чернилами. Так как удобство помещения и почтительность стражи
указывали на некоторое внимание к нашему благополучию, и весьма основательные
предосторожности были приняты, чтобы исключить любую возможность
побега, я поняла, что исходит это не от короля, а от его хитроумного фаворита.
Наши расспросы были прерваны появлением двух слуг, накрывших стол к
изысканному ужину, но ни я, ни дочь к нему не притронулись. Намереваясь,
однако, узнать как можно больше от нашего стража, прежде чем его сменит
другой или подозрения заставят его замолчать, я осведомилась, как зовется
замок и кто им владеет, но он объявил, что на эти вопросы вынужден
отказаться отвечать. По виду его я тем не менее заключила, что была права в
своих предположениях и что он исполняет приказания Сомерсета. Изощренное
коварство, с которым тот предложил сам представить меня королю и даже
оставался рядом со мною в то время, как по его воле должна была
совершиться моя погибель, вполне отвечало отзыву принца Генриха об этом
недостойном фаворите, хотя я и не усматривала в своих поступках ничего, что могло
бы побудить его заживо похоронить нас подобным образом, если только
наша привязанность к несчастному царственному юноше не была сочтена
преступлением.
В галерее, ведущей к нашим покоям, я увидела часового, отделенного от
наших комнат крепко запертыми двойными дверями, и мне ясно представи-
лась полная невозможность любых попыток вырваться на свободу. Я
пожелала тотчас же удалиться в спальню, где, впрочем, не надеялась найти ни покоя,
ни отдыха.
Поднявшись поутру, я прежде всего обследовала окна и вид,
открывающийся из них. Окна были забраны такой частой решеткой, что я убедилась —
как ни удобно наше жилище, это все же тюрьма. Наши комнаты
располагались вдоль одной стороны квадратного двора, который обступали старые
здания, возможно, бывшие некогда казармами, но теперь явно пустующие. По
условленному сигналу явился Дэнлоп (таково было имя нашего стража), и мы
перешли в другую комнату, где был приготовлен завтрак. Там же оказались
сундуки со всяческой одеждой, и Дэнлоп посоветовал нам привыкнуть к
мысли, что остаток жизни мы проведем в заключении. Отказываясь смириться, я
потребовала ответа, чьей властью он это делает. Он предъявил приказ,
подписанный королем и обязывающий его строго охранять нас и не допускать,
чтобы мы писали или получали письма и поддерживали какую бы то ни было
связь с внешним миром. Пока он говорил, я пристально изучала каждую
черту его лица, но на нем была так явственно написана верность долгу, что я не
отважилась на попытку подкупить его, тем более что при неудачной попытке
он сообщил бы об имеющихся у меня средствах и я бы моментально