Выбрать главу

развалины, убежденные, что лорд Лейстер скрывается здесь, в особенности

после того, как один из них поднял с земли шляпу (несомненно, уроненную

графом, когда он обратился ко мне) и как, поклявшись, что не уйдут, пока не

отыщут его, они разделились, чтобы продолжить поиски.

Я побледнела при этой ужасной вести, делавшей его уход немыслимым;

но, ожидая во всякую минуту появления отца Энтони, который вряд ли мог

остаться безучастным к тревоге, вызванной появлением убийц, мы порешили

спрятать милорда в комнате миссис Мэрлоу, пустовавшей все это время, где

никто, кроме нас, не стал бы его искать.

Уже наступил вечер, и так как от нашей служанки, обремененной годами

и недугами, было бы больше хлопот, чем помощи, мы сами поставили перед

лордом Лейстером ужин, более отвечающий его здоровью, чем аппетиту, все,

что нашлось в нашем Убежище, а затем удалились, чтобы визит опекуна не

застал нас врасплох.

Как ни благосклонна была к нам природа, я бы не хотела внушить вам

мысль, будто удивление, высказанное милордом, объяснялось единственно

нашей красотой, а потому должна здесь заметить, что мы одевались скорее в

соответствии со вкусом миссис Марлоу, чем с модой и обычаем какой-либо

страны, а те наряды, что облекают счастливые сердца, превосходят все

другие в богатстве фантазии. Прилегающий лиф и юбка светло-серого платья

были обшиты по рукавам и подолу узорной бахромой из черного бисера;

стоячий кружевной воротник открывал шею и грудь и завязывался у основания

черными кистями. Густые волосы кольцами спускались на шею и на лоб из-

под камлотовой повязки. Маленькие касторовые шляпки с высокими тульями

и пышными черными перьями довершали наш наряд, одновременно слишком

простой и слишком изящный, чтобы остаться незамеченным. Совершенство

платья — в его простоте, и в описанном мною наряде Эллинор была

прекраснее, чем в любых парадных одеждах, присущих кичливой роскоши. Ее

живой, лукавый взгляд говорил о наблюдательности, но при этом был полон

добродушия; гладкую, нежную кожу, повинуясь биению сердца, окрашивал

тонкий переменчивый румянец; стан был строен, а обращение неизменно

привлекало к ней сердца, заставляя любить почти так же, как любила я. Но мне нет

нужды долго распространяться о характере моей Эллин: хотя сейчас речь не

о нем, он вскоре потребует вашего внимания и сочувствия в тягчайших

жизненных испытаниях.

Любовь — мать притворства, сударыня. Когда мы расстались с лордом

Лейстером, я попыталась, умалчивая о своих чувствах к нему, дознаться о

чувствах сестры, так как, совершая извечную ошибку тех, кого впервые

посетила страсть, я была убеждена, что человек, покоривший мое сердце, так же

властен и над сердцами всех женщин. В таких случаях с каждым взглядом

возрастает страх: мне не переставало казаться, что в ее глазах я читаю

мысли, пугающе сходные с моими, однако выраженная ею живейшая

озабоченность по поводу нашей неосторожности, Которая, как ей ясно представлялось,

отдавала нас во власть фаворита Елизаветы, вызвала у меня сомнения: хотя

подобная мысль и приходила мне в голову, доверие, которое я уже возымела

к его чести, и мучительная тревога за его жизнь делали ее лишь слабым и

отдаленным опасением.

В ту ночь впервые мысли гнали от меня сон. Надежды сменяли одна

другую. Я льстила себя мыслью, что простота моего воспитания и чистота

сердца, столь необычные при дворе, искупают отсутствие того лоска, сообщить

который может только придворная жизнь. Смутность и неопределенность

своего происхождения я ощутила как великое несчастье и, лишив сострадания

своих родителей, перенесла его на себя. И все же, думала я, разве может он

презирать дочь своего друга? Разве обречет меня страдать за

неосмотрительность, в которой нет моей вины? Так буду же судить о его сердце по своему,

которому власть над миром недостаточна для счастья, если не разделена с

ним!

Безмятежный сон сестры успокоил мое сердце, развеяв подозрения. Весь

день я нетерпеливо считала минуты, ожидая, когда лорд Лейстер начнет свой

рассказ. Мысленно я уже перебрала те немногие несчастья, которые могла во-

образить, но так и не сумела представить себе такого, которое в хорошо

управляемой стране могло заставить человека столь высокого положения