совсем молодым был представлен этой благочестивой даме. Не
распространяя на меня предубеждения, которое по справедливости могла питать к моей
семье, она почтила меня своим расположением, находя развлечение в том,
чтобы совершенствовать мои манеры и образовывать мой ум. Воспитанный в
католицизме, ей я обязан обретенными познаниями в вопросах веры, а также
благоразумной сдержанностью, подсказавшей мне, что не следует посвящать
моего покровителя в различия наших взглядов, которые могли отдалить его
от меня и сокрушить ему сердце.
Моя преданность была столь же велика, сколь и ее доброта ко мне. Со
всем пылом юности я жаждал посвятить себя служению ей, и случай не
замедлил представиться. Граф Девонширский, движимый то ли любовью, то ли
честолюбием, возымел мысль, что заточение принцессы заставит ее с
радостью принять предложение брака. В свои планы он вовлек многих вельмож,
отдававших предпочтение протестантской религии, и полагал, что для
получения согласия принцессы достаточно лишь уведомить ее об этом. С этой
целью он переоделся садовником и приходил работать несколько дней, надеясь
увидеть Елизавету, но его старания ни к чему не привели: по распоряжению
королевы принцесса содержалась так строго, что прогуливаться могла лишь в
галерее с зарешеченными окнами, примыкающей к ее покоям. То, как
неловко граф управлялся с этой новой для него работой, которую сам я любил и о
которой потому мог судить со знанием дела, привлекло к нему мое внимание.
Я заговорил с ним, и его невольная дрожь, вызванная страхом разоблачения,
укрепила меня в моих подозрениях. Он уклонялся от моих расспросов
слишком искусно для человека, за которого себя выдавал. Все это я упомянул
мимоходом, когда, прогуливаясь с принцессой по галерее, развлекал ее беседой.
Она выслушала меня со вниманием и затем, подойдя к окну, попросила
указать ей этого человека. В ту минуту он как раз присел отдохнуть, и взгляд его
был устремлен в сторону дома. Елизавета долго стояла у окна, глубоко
задумавшись, потом наконец, оборотясь ко мне, спросила, довольно ли я чту ее,
чтобы исполнить поручение, сопряженное с риском. С готовностью,
вызванной моим давним желанием служить ей, я отвечал, что нет такого поручения,
которое я не исполнил бы с радостью. Она заметила, что не задала бы свой
вопрос, если бы не ждала от меня такого ответа.
«Я хочу, — продолжала принцесса, — чтобы вы, когда сумеете увидеться с
ним наедине, сказали, что я его видела и узнала, и так как у меня нет
сомнений, что в его намерения входит оказать мне некую услугу, то я прошу, чтобы
через вас он сообщил, какого рода эта услуга. Но он может усомниться в
искренности человека, чьи интересы кажутся столь противоположными его
собственным. Тогда покажите ему это украшение, которое он непременно
узнает, и скажите, что я поручила вам напомнить ему — оно подарено мне его
отцом несколько лет назад».
С этими словами принцесса сняла с рукава платья великолепный
бриллиант и подала его мне. Я удалился, и ни одна ночь не казалась мне такой
долгой, как та, что я провел в нетерпеливом желании исполнить ее поручение.
Чтобы не терять времени, я поднялся очень рано и укрылся в зарослях
кустарника, через которые он, как я знал, должен был пройти. Не желая
смешиваться с толпой поденщиков, чьи интересы не шли дальше грубой пищи и
грубых шуток, он обычно приходил один; дождавшись, когда остальные прошли
мимо, я увидел его. Даже не зная, кто он таков, я был убежден, что передо
мною человек значительный, и потому приблизился к нему и изложил свое
поручение с чрезвычайной учтивостью. Его замешательство и сомнения
мгновенно исчезли при виде бриллианта. Он пришел в восторг от доброты
принцессы и не находил слов, чтобы выразить свою благодарность за оказанную
мною услугу.
Обладая немалым жизненным опытом, он знал, что оказать доверие — это
самый верный способ привлечь к себе юношеское сердце, и потому не стал
делать тайны из своего имени и вручил мне для передачи письмо, имевшее для
него не меньшую ценность, чем собственная жизнь.
Елизавета, то ли оскорбившись дерзкой надеждой, им выраженной, то ли
опасаясь еще более отдалить себя от трона, вызвав недовольство сестры,
отклонила предложение графа. Он, не жалея усилий, убеждал ее изменить свое