родственницу лорда Арундела, подав повод к разговорам о том, что отказался от брака,
сочтя ее непривлекательной. Известие об этом, достигнув ушей королевы,
наполнило ее радостью, замеченной всеми придворными, которые утвердились
в мысли, что мне суждено разделить с ней трон и корону. Некоторые
особенности поведения королевы, известные мне одному, давали основания верить,
что она действительно питает ко мне привязанность и лишь выжидает, когда
мои соперники из числа вельмож постарше откажутся от своих притязаний и
когда мои годы позволят ей сделать выбор, не компрометируя своего
благоразумия.
Привязанный к Елизавете скорее в силу благодарности, чем сердечной
склонности, я терпеливо ожидал ее решения, отдаваясь не столько
политическим делам королевства, сколько всевозможным увеселениям. Именно в то
время прекрасная Мария Шотландская (на свою погибель) явила себя
блистательной соперницей Елизаветы и разрушила тот покой, в котором, под
влиянием благополучия и всеобщего восхищения, пребывала королева. В тяжелые
годы юности Елизавета утешалась тем, что сохраняла бесспорное
преимущество перед своей гонительницей, достойно и благоразумно подчинившись ей,
но встретить столь могущественную соперницу в красоте, талантах и владени-
ях, находясь в зените славы, было ударом столь же сокрушительным, сколь
неожиданным. Само ли имя Марии было ей ненавистно, и преувеличенными
похвалами она лишь подчеркивала те уничижительные замечания, которые
высказывала о ее поведении. Она неукоснительно отмечала все
преимущества, которые положение ее королевства дает ей перед королевством соседним,
и постоянно предпринимала попытки выбрать для Марии мужа из числа
наиболее красивых и беспутных вельмож своего двора. Мелвилл, шотландский
посол, в числе прочих подарков привез Елизавете портрет королевы
Шотландии, выполненный чрезвычайно искусным французским художником, и этот
маленький портрет Елизавета носила на груди. Глядя на него, я всякий раз
восхищался тем, как превосходно может искусство воссоздать столь
совершенное творение природы. Как-то вечером, когда королева беседовала со
мной, глаза мои, в силу привычки, были устремлены на это украшение.
Внезапно королева поднялась и удалилась, прервав аудиенцию. Три дня она не
показывалась, и за это время ее бурное негодование сменилось решимостью:
она прислала ко мне графиню Сомерсет с портретом и с заверением
королевы, что поскольку я, по ее наблюдениям, не мыслю себе счастья без
оригинала этого портрета, то она намерена изменить свои планы и уже отдала
повеление графу Бедфорду предложить Марии вступить со мною в брак.
Ошеломленный столь непомерной и нелепой ревностью, я всеми силами
старался разубедить королеву, бессчетно клялся ей в своем безразличии к
Марии Шотландской — все напрасно: была задета гордость Елизаветы, а в
таких случаях умилостивить ее было невозможно. Она настояла на том, чтобы
я оставил у себя портрет, и надменно приказала мне видеть в ней лишь свою
повелительницу.
Я удалился, уязвленный этой надменностью, которая, хотя и подобала ее
сану, производила отталкивающее впечатление в представительнице ее пола.
Я все еще держал в руке портрет Марии, и когда я вспомнил мягкость и
приветливость нрава, которыми она славилась, ее несравненное очарование и
кротость характера, то был рад гневу Елизаветы: он освобождал меня от оков
благодарности, он давал мне надежду на более счастливую судьбу. Я жалел о
письме, которое послал графу Бедфорду, запрещая ему даже упоминать мое
имя, и лишь надеялся, что оно опоздает. Я сознавал, что в браке с Елизаветой
оставался бы фигурой ничтожной, так как она была крайне ревнива к своей
власти; с Марией же я мог разделить заботы королевства и, изучив ее нрав и
склонности, сделать ее и себя счастливыми. Но наши желания сбываются
редко. Королева Шотландии, убежденная в том, что Елизавета намеревается
возвысить меня до английского трона, сочла мое предложение шуткой и
отнеслась к нему как к таковой. Граф укрепил ее в этой мысли, полагая, что тем
оказывает мне услугу. Так, устремляя свои надежды к двум королевам, я
оказался отвергнут обеими.
С той минуты, как Елизавета лишила меня своей благосклонности, я
оказался в положении всех фаворитов, низринутых с вершин величия в полное