быть подле лорда Лейстера, как румянец и бурное волнение при всяком его
обращении к ней безошибочно выдают ее тайную сердечную склонность. Есть
жены, которые воспользовались бы возможностью дать ей суровую отповедь,
но она была так невинна, что я не могла и не считала достойным в чем бы то
ни было ее подозревать. Раз вечером под влиянием почудившегося ей
пренебрежения, непереносимого для ее тонкой натуры, она дала волю слезам и во
всем открылась мне. Она говорила, что тщетно возраст и обстоятельства
разделяют ее с лордом Лейстером: ей больше радости в том, чтобы молчаливо
восхищаться им, чем быть предметом восхищения всего мира.
— Ах, сударыня! — горячо воскликнула она. — Какое это варварство —
наследственная вражда! Постарайтесь для меня, моя дорогая Матильда,
убедите милорда отказаться от столь нелепого предрассудка. Поверьте, ваша
услуга удвоит привязанность, которая вызвана равно присущими вам
достоинствами и вашей принадлежностью к этой семье.
И эта просьба была обращена к жене! К жене, сказала я? Увы, к любящей
женщине, безумно, безмерно любящей! Она обняла меня и скрыла свои
слезы и свое смятение на моей груди, в которой бушевала мука еще более
непереносимая. Пораженная в самое сердце ее невинностью и постигшей ее
печальной участью, я осыпала ее ласками и проливала над ней слезы, как мать
над ребенком. У меня было довольно времени, чтобы обдумать ответ, и я
сказала, что в моих силах — лишь пожалеть ее, ибо для всех очевидно, как мало
мое влияние на милорда. Я ласково пыталась дать ей понять всю
безнадежность ее нежных чувств к лорду Лейстеру, столь явно отличаемому
королевой, что его брак с любой другой женщиной маловероятен, не говоря уже об
их большой разнице в летах.
Она отвечала, что, часто обдумывая это, разрешила для себя все
затруднения. Королева более озабочена войной, чем браком, и если лорд Лейстер
отдаст должное ее любящему сердцу, он безусловно не сочтет ее юность
недостатком.
Словом, я видела, что она твердо решила верить в то, чего ей желалось. Я
не возвращалась более к этому разговору, но с бесконечной грустью наблюда-
ла, как эта прелестная девушка всей душой отдается страсти, по столь
многим причинам безнадежной. Королева недолго оставалась в неведении, и
несчастная Роз обнаружила, что о ее любви известно всем вокруг, кроме того, к
кому она обращена, он же выказывал ей холодность, граничащую с
неприязнью. В своих горестях она неизменно искала сочувствия у меня, и нередко я
давала ей то утешение, которое не в силах была найти для себя.
В виду столь значительного события, как ожидаемое испанское
вторжение, вся Англия готовилась взять в руки оружие, и лорд Лейстер как
главнокомандующий уже отбыл к войскам. Я простилась с ним вместе со всем
королевским двором, не имея возможности сказать ни единого слова, которое
могло бы принести ему или мне душевный покой. Тягость моего положения
сделалась непереносимой, когда опасения за жизнь и безопасность супруга
прибавились ко всем прочим опасениям, и я решилась объясниться с ним
невзирая на последствия. Власть над моими поступками, естественно
проистекающая из моей любви и его преимущества в летах, была в присутствии лорда
Лейстер а неоспорима, но исчезла вместе с ним. Гордость моя наконец
склонилась перед долгом, и в своем письме я молила его позволить мне узнать, в чем
заключается моя невольная вина, и искупить ее, пока не поздно мне вернуть
любовь, без которой я не мыслю своего существования. Я заклинала его
помнить, что в нем вся моя жизнь, и, если он и далее будет лишать меня своего
доверия, я принуждена буду заключить, что он раскаивается в том, что
некогда почтил меня им, и тогда я оставлю всякую заботу о той, которая более не
представляет для меня никакой ценности, ибо перестала быть дорога ему.
При столь неопределенных выражениях, как мне казалось, письмо, даже
если его перехватят, не будет иметь тяжких последствий. Пока я
раздумывала, как отправить свое послание, сэр Филипп Сидней испросил позволения
проститься со мной перед отъездом. Какие страдания ни доставляла мне его
любовь, я не могла относиться к нему иначе, чем с большим уважением. Для
меня не представило труда встретиться с ним наедине. Его заботам я