Она перечитала письмо в третий раз, словно пытаясь убедить себя, что оно было адресовано именно ей, что не вышло ошибки с адресатом. Но нет, ее мать действительно звали Моник.
«Ну и плевать», – решила она, выходя из кабинета. Пьер поджидал ее прямо за дверью. Пальцы Венсана перестали терзать пишущую машинку в ту самую секунду, когда она появилась в комнате.
– Ничего серьезного, – произнесла она.
– Однако нотариус мне показался достаточно… озабоченным, – возразил Пьер.
– Я… я ее никогда не знала… И вообще, никому не дозволено так врываться в жизнь людей, особенно если ты умер!
Сандрина не отдавала себе отчета, но ее голос приобрел другой, почти детский оттенок. Ее руки слегка дрожали, когда она подняла письмо вверх, чтобы подчеркнуть свой протест. В глазах стояли слезы.
– Думаю, тебе нужно туда поехать. Возьми неделю отпуска.
– Но… мне хватит и пары дней, – пробормотала она. – Нужно будет просто забрать вещи незнакомки, вот и все.
– В какой-то момент благодаря этой «незнакомке» ты появилась на свет, Сандрина, – возразил Пьер. – Остальное неважно. Я не знаю, что у вас там произошло, но поверь, в тебе есть и ее частичка, этого ты не можешь отрицать. Некоторые цивилизации были убеждены, что в момент смерти кого-то из стариков их потомки теряли частицу себя. И не только в плане генеалогии или памяти, но и физически. И что атомы, доставшиеся им от родителей и присутствующие в их теле, тоже умирали, вызывая органическую скорбь. Они утверждали, что именно поэтому во время траура ощущается такая усталость.
– Я не думаю, что…
– Неделю! – повторил ее шеф. – Ничего из ряда вон выходящего на сельскохозяйственной ярмарке не случится. Может, разрисуют опять мальчишки корову или свинью… Справимся без тебя. Отправляйся на этот остров, улаживай свои дела и возвращайся к нам в отличной форме, это все, о чем я тебя прошу.
4
И тогда ребенок принялся рассказывать стихотворение.
Сначала нерешительно.
Затем все более уверенно.
Чтобы убежать, ускользнуть.
Чтобы спрятаться далеко на острове.
5
Сюзанна 1949 год
– Вот он, подходит!
Сюзанна увидела катер, медленно приближающийся к причалу. Он еще немного потанцевал на волнах, затем его корпус насыщенного зеленого цвета пришвартовался, раскачиваясь влево и вправо, словно пьяный моряк. Шумно работающий мотор кашлянул, изрыгнув черный густой дым, и затих.
Кто-то сжал ее руку: это была Франсуаза, тоже воспитательница, как и она.
Сюзанна посмотрела на ее разрумянившееся от ледяного ветра лицо. Шерстяной капюшон прикрывал ее голову, но несколько светлых прядей выбились из-под него и струились вдоль висков. Сегодня она нанесла макияж. Это был особый день. Садовник Морис тоже был здесь, прямой, как штык. И Клод – врач, всегда такой загадочный со своим моноклем, а также Симон – мастер на все руки. Остальной персонал был уже на месте, проверяя последние детали.
Они все были убеждены, что действуют на благо Вселенной. Именно такими словами директор, стоящий сейчас ближе всех к катеру, в костюме, несмотря на холод, описал их работу здесь, на этом острове. «Работать на благо Вселенной». Все невольно улыбнулись, услышав эту фразу. Она могла показаться преувеличенной, напыщенной и пафосной. Но таила в себе столько надежды!
Мужчины подхватили канаты и обмотали их вокруг причальных тумб. Деревянные сходни осторожно опустились на причал. Директор подался навстречу катеру, осознавая важность момента. Он ждал этого мгновения – они все его ждали – несколько недель. Он уже знал всех гостей, поскольку встречался с ними на континенте, но Сюзанна ощущала его нервозность по тому, как он затягивался сигаретой. Ему не о чем было тревожиться. Лагерь был полностью готов. На три месяца дети смогут забыть о взрывах. О лишениях. О страхе. О запахе разлагающихся тел. Они смогут здесь полностью восстановиться.
«На благо Вселенной. Он прав, так и есть».
Первая голова показалась над трюмом. За ней – вторая. Быстро образовавшаяся вереница детей спустилась на причал.