— Значит, здесь нам находиться небезопасно, — заметила Лура.
— Конечно, — отозвался ученый. — В течение примерно двадцати часов. Плюс-минус.
Пол вскочил на ноги.
— Тогда давайте отсюда уходить. Возьмем, что сможем. Остальное придется оставить.
Вандергрифт улыбнулся.
— Куда отправимся?
— А вы разве не знаете?
— Буду знать через восемь часов. Нет, через семь. Я уже освоил вашу машину, — сказал он. — Знаю, что этот район изолирован и обследован, но не знаю, насколько велик этот участок. До того, как мы двинемся в путь, я должен выяснить, какие районы не будут покрыты в ближайшем будущем.
Он склонился над вычислительной машинкой и начал загружать в нее уравнения.
— Я бы не отказался от большой кружки синтетического черного кофе, а вы двое пока могли бы перенести мои пожитки в аэромобили.
Много времени не потребовалось, чтобы погрузить вещи Вандергрифта: микробиблиотеку, пластиковый преобразователь и пенораспылитель, большой парабиогенератор, набор ручного оружия, примитивный синтетический пищевой конвертор и всякий личный хлам, накопившийся за шестьдесят лет.
Для Пола и Дуры, которые могли только стоять и ждать, время тянулось медленно. Но через шесть часов математик закончил, опередив свой собственный график. Со вздохом он поднял покрасневшие глаза от работы.
— Думаю, я нашел место, где мы некоторое время будет в безопасности. Оно далеко, у атлантического побережья. — Он положил вычислительный аппарат в свой аэромобиль. — Следуйте за мной на своем самолете.
Четыре часа у них ушло на то, чтобы выбраться из района, который Вандергрифт счел на данный момент опасным. После этого они долго летели на скорости поменьше, пока не добрались до лесной поляны неподалеку, но все же не совсем рядом с деревней. Как только они приземлились, старый ученый растянулся под деревом и мгновенно уснул.
К тому времени, как он проснулся, дом уже был готов. Несколько деревьев были спилены вибропилой, разрезаны на куски и загружены в пластиковый преобразователь, а затем с помощью пенораспылителя быстро разбрызганы в требуемую форму, тут же затвердевшую на воздухе. Основное сырье находилось повсюду вокруг них.
Старик одобрительно оглядел плоды их труда.
— Много лучше, чем я построил сам. — Он прислонился к стене и повернулся к Полу. — Я был так занят, что не хватило времени спросить: когда вы собираетесь в пещеру?
— Через несколько дней, — ответил Пол. Сначала хочу усовершенствовать ваш синтетический пищевой конвертор, чтобы вы могли разнообразить свою еду. — Помимо этого перед ним еще стояла задача внести значительные изменения в устройство своего аэромобиля.
Он был рад и в то же время огорчен, что приходится покидать Луру и ее дядю. Было совершенно ясно, что то, что он испытывает к этой прекрасной, неукротимой девушке, не простая симпатия. Однако, не менее очевидным оказалось и то, что без кардинального решения проблемы, стоящей перед всем человечеством, любые отношения, которые могут зародиться между ними, придут к внезапному и трагическому финалу. Он реалист, продукт своего века, и он сомневается в ценности отношений, которые существуют в атмосфере террора, под постоянной угрозой неизбежного конца.
К тому времени, как Пол добрался до пещеры, он перестал думать о Луре. Пещера, в которой умер Холл, с тех пор оставалась нетронутой, как памятник ученому. Больше из чувства благоговения, чем в надежде что-либо узнать, он обследовал всю пещеру. Закончив, вернулся к большой стальной клетке. Как гласит легенда, Холл жил в ней неделю до своей смерти, и настойчивые призывы молотом стучали у него в голове. Помимо этой клетки была еще одна, для его жены. А в двадцати милях, в другой пещере, еще две камеры, где в то же самое время умерли Штейнберг и его супруга.
Пол прошел в библиотеку и вставил дневники в проектор. Так он просидел до вечера, просматривая записи давно умершего ученого. Если и существовал какой-то ключ к его трудам, то он был хорошо спрятан.
Утром он поднял аэромобиль высоко в небо и направился в сторону моря. Несколько часов он летел на ро-бопилоте, размышляя над словами, которые прочел накануне:
«Почти двадцать лет мне удавалось скрываться от беспозвоночных властителей нашего мира, и это целиком и полностью заслуга математического ума моего дорогого друга Штейнберга. Я всего лишь довольно неплохой электронщик и биолог, поэтому не вполне компетентен, чтоб судить, и все же полагаю, что математика может предсказать только где подиане будут, но не то, где их не будет. Под этим я подразумеваю, что прогнозирование имеет свои ограничения. Мы можем сказать, куда подиане перенесут свои главные станции, что они делают время от времени, дабы разнообразить схему. Мы даже научились предсказывать, какими будут главные признаки и особенности всех их патрулей. Но мы не в состоянии предсказать с определенностью, где будет находиться каждый патруль в заданное время».