По какой-то непостижимой причине смерть его миновала. Взмокший от пота, Пол сидел без движения и размышлял над странным поведением патруля. Он понимал, что его спасение было случайным. Казалось невероятным, что саргассовы водоросли могли заглушить радиоэлектронные волны. Корабли уже летели над Саргассовым морем, когда нарушили боевой порядок, и вернулись в строй, продолжая лететь над той же массой морских водорослей.
Где-то в этой части моря скрывается причина таких необъяснимых действий со стороны патруля. Погруженный в размышления, он поднял аэромобиль на несколько сотен футов и завис над океаном.
Быстро темнело. Пол выжидающе смотрел вниз.
И нашел ответ.
Море светилось, но не характерным для этих вод фосфоресцирующим светом. Оно освещалось из глубины. Прямо под ним на поверхность поднималось большое судно. С первого взгляда было понятно, что сделано оно не человеком. Теперь стало ясно, почему радиолокационный патруль обошел этот район стороной. Без сомнения подианский корабль, который отдыхал на дне моря, дислоцируется тут постоянно.
Пол устало ссутулился в кресле и попытался оценить полученные факты. Водоросли надежно скрыли бы погруженное в них маленькое судно от рыскающих лучей патруля, в этом нет сомнений. Но не менее очевидно и то, что он не может использовать ни этот, ни любой другой подобный участок моря.
Подиане пришли с сырой, холодной и темной планеты. И даже на земле они не всегда находятся на дежурстве. А в этой части моря условия максимально приближены к тому, к чему они привыкли. И это также объясняет, почему, оказавшись в такой близости от них, он все же не был призван. Они сейчас не искали людей; они просто отдыхали.
Теперь, с наступлением ночи судно поднялось на поверхность. Он слышал, как вода мягко плещется о борта гигантской лодки.
Он тихо направил свой аэромобиль на предельной прочь, впрочем, теперь это уже не имело никакого значения. Теперь за ним охотятся, и ему не уйти от погони. Он не сделал никакого открытия, которое угрожало бы им, нет. Но он узнал то, чего не знает больше никто из людей — где они проводят свободное время. И за это знание он обречен.
Пол направился к материку и приземлился в темноте на лугу. Изнуренный, он провалился в беспокойный сон. А утром проснулся и увидел мерцание силового поля в воздухе.
Пол знал, что обладая достаточной силой, можно прорваться сквозь него. Но ни у одного землянина нет в распоряжении той огромной энергии, которую контролируют подиане. Контролируют, хотя изобретена она была не ими. Стало быть, это конец.
Наследие. Он подумал о Луре. «Ей я оставляю свою последнюю любовь и поцелуи. И настоятельный совет не преследовать подиан в надежде каким-то чудом приобрести иммунитет от их ужасных приказов. Скоро. Слишком скоро они явятся за ее дядей, у которого она остановилась. Одной математической науки все же недостаточно.
Миру я дарую следующее: во-первых, один бывший в употреблении аэромобиль, приспособленный к приводнению; во-вторых, одну сомнительную теорию; в-третьих, частичку бесполезной и опасной информации и, в-четвертых, надежду, ибо мне она уже ни к чему».
Он сел спиной к дереву и стал ждать. И скоро сигнал пришел, вначале слабый и неясный, но словно липкая паутина, опутывающий и затягивающий все дальше, все глубже. Он сопротивлялся ему — подиане, должно быть, были еще далеко. Сидел и боролся с призывом, пока тот не стал сильнее.
Он медленно поднялся на ноги и пошел. Силился мысленно отгородиться от кошмарной пытки.
— Убежище, — бормотал он снова и снова. Но убежища не было. Как и не было спасения.
Сознание его сдалось, и он быстро зашагал по лесу. Споткнулся о бревно, поднялся, пошел дальше. Нельзя заставлять их ждать. Надо добраться до них. Ненависть. Какая такая ненависть? Почему? Зачем? Ведь они славные.
Он уже бежал. Бежал к ним. Летел. Убежище. Но убежище — всего лишь иллюзия, затерявшаяся в темном лабиринте реальности.
И вдруг случилось невероятное: он остановился. Пол не понимал причины, но знал, что его больше не контролируют. Мышцы ног все еще судорожно подергивались, но лишь потому, что освободились от напряжения. Этот мучительный навязчивый невроз мало-помалу отступал. Защитное поле, более сильное чем то, что могли создать подиане, стеной встало и сомкнулось вокруг него. Сознание сделалось чистым-чистым, как первый снег.
Он стоял на краю луга и в изумлении взирал на детей, которые шли по высокой густой траве. Сколько их? Дюжина? Но главным было не их количество. Нет, совсем не это.