— Извини за всё, что тебе пришлось из-за меня пережить, — сказал Моно, отвернувшись от вида пустыря за забором и посмотрев на собеседника. Зеро глядел на него с недоумением. Он явно не понимал, к чему это было сказано. Моно почувствовал, что одних слов оказалось недостаточно, чтобы показать серьёзность извинения, потому стащил со своей головы бумажный пакет, полностью открывая лицо. Ощущение было такое, будто снял он не маску, а кожу. Но поборол желание отвернуться и тихо проговорил, потупив взгляд от стыда. — Надеюсь у меня ещё есть шанс, чтобы заслужить твою дружбу. Я… Я сожалею, что сделал тебе больно. Если ты найдешь в себе силы мне довериться, то обещаю… я тебя больше не предам. Не оставлю. Не обижу. Честно-честно!
Зеро сделал шаг навстречу Моно. Заглянул ему в лицо, будто проверяя, не изменилось ли оно за то время, пока было скрыто пакетом. А потом осторожно прижался лбом к лбу Моно, прикрыв глаза, точно кот. Было в этом простом жесте нечто очень личное. Он казался безмолвным знаком доверия и особенной близости. Он показал, что простил Моно. Ответил ему тактильно и мягко: «Ты больше не один — я рядом. Всё будет хорошо».
Впервые за долгое время на душе Моно стало спокойно. Он обнял Зеро и прижал к себе сердцем к сердцу, чувствуя его тепло. Иногда чтобы что-то сказать, не требовалось слов. Но Моно был рад, что озвучил свои мысли. И они были приняты тем, кем он по-настоящему дорожил.
========== Освобождение ==========
Моно и Зеро принялись рыть подкоп под забором. В дело пошло всё, что хоть как-то можно было использовать в качестве инструмента. Они вытащили из мешка с мусором и пластмассовые ложки, и потрескавшийся совок, и забытую кем-то монету, и кучу других совершенно бесполезных вещей. Но все их орудия быстро выходили из строя: затвердевшая земля поддавалась с огромным трудом. Её приходилось буквально долбить, чтобы сделать хоть какую-то ямку. Они копали по очереди, сменяя друг друга. В воздухе стояла пыль от их энтузиазма. В итоге через некоторое время возле забора появилась небольшая горка земли, а под сеткой — узенький проход, в который теоретически можно было протиснуться.
Первым опробовал подкоп Зеро. Он пополз на животе, помогая себе руками, но где-то на середине пути застрял, ведь в процессе постройки явно было не учтено наличие некоторых выпуклостей пониже пояса. В результате одна половина Зеро уже находилась на свободе, а вторая ещё болтала ногами во дворе клиники. Моно подтолкнул его сзади, помогая выбраться. Обоим пришлось немного поднапрячься, чтобы Зеро всё же выкарабкался из-под забора в целости и сохранности.
Настал черёд Моно, но тот мялся, будто нарочно оттягивая время. Он так и не надел свою привычную маску: бумажный пакет остался лежать там, где его положили. Моно потянулся за ним, взял в руки, но не спешил возвращать на голову. Он заметил то, на что раньше не обращал внимания. Бумага сильно пообтрепалась за их путешествие: кое-где на ней появились разрывы, жирные следы и чёрные потёки от крови монстра. Вдобавок из-за долгой носки пакет слегка потерял форму. Дыры в нём теперь походили на пустые глазницы, а сам он стал напоминать череп. Такое лицо носил Моно? Им пытался скрыть своим переживания? Но всё же расставаться с маской было сложно. Она казалась частью самого Моно — его единственной защитой. Вот только нужно ли ему было и дальше закрываться от чужих взглядов, если он собирался навсегда покинуть Серый Город?
За сеткой забора маячил Зеро, размахивая руками и подпрыгивая на одном месте, как мячик. Он определённо не собирался никуда уходить без своего компаньона. И почему-то именно этот факт вселял уверенность в собственных силах, а не тоненькая бумажная маска, что так легко мялась под пальцами. Уходить без неё было трудно, но и брать не имело никакого смысла. Поэтому Моно положил её на кучку земли возле ямы, будто какую-то ценность на чью-то могилу. Он словно похоронил старую версию себя здесь — на окраине города, где начиналась новая жизнь. В носу защипало явно не от пыли. Моно попытался не расплакаться. Он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, а потом скользнул в прорытый лаз. Зеро уже поджидал его на другой стороне и протягивал ладонь, чтобы помочь выбраться. Спустя пару секунд Моно оказался в компании друга.
Они вместе побрели прочь, еле перебирая ногами и всё больше удаляясь от границы Серого Города. Хотелось бежать без оглядки, но сил уже практически не осталось. Им приходилось подниматься по холмам, взбираясь всё выше и выше, что не прибавляло скорости. Вдобавок Моно казалось, будто что-то огромное и невидимое давит на него сверху, замедляя и стараясь их задержать. Он словно шёл против ветра, отчего приходилось постоянно останавливаться. Чей-то взгляд беспрестанно сопровождал его и ощущался затылком. В голове у Моно опять зазвучал странный трескучий шум, похожий на телевизионные помехи: умирающая Трансляция явно не собиралась отпускать свою жертву просто так. Она шептала, обещала и умоляла, но когда это не возымело действия, начала угрожать. В какой-то момент Моно даже перестал слышать собственные мысли. Их почти заглушил призрачный голос, требующий немедленно вернуться. Голова теперь разрывалась от боли. Моно почти провалился в беспамятство, но из этого состояния его вырвало осторожное прикосновение. Зеро подставил ему плечо, дав на себя опереться.
— Идём. Дальше. Нам надо. Поскорее. Отсюда выбраться, — делая паузы, проговорил Моно, удивляясь собственному голосу, который стал каким-то слабым и далёким, будто чужим.
Зеро кивнул и потопал дальше, поддерживая Моно, которому было всё сложнее идти самостоятельно. Ноги его то и дело норовили разъехаться. Шум в голове превратился в непрекращающийся гул, от которого к горлу подкатывала тошнота. Перед глазами потемнело. Если бы не Зеро, Моно давно бы сдался и на коленях полз бы обратно. Но они были уже так близко к цели, что ему удавалось уговорить себя сделать ещё шаг. И ещё.
А потом Моно будто наткнулся на стену. Воздух впереди словно уплотнился, образуя купол. Моно выставил руку и ощутил сопротивление. Он словно касался внутренней поверхности резинового пузыря. Трансляция не пускала Моно дальше, в то время как Зеро без труда преодолел странную преграду, даже не заметив, а теперь с удивлением наблюдал, как его компаньон изображает мима, стараясь выбраться из невидимой ловушки. Со стороны это казалось забавным. Вот только Моно было не до смеха: он упирался ладонями в ничто, налегая всем весом, но не мог сдвинуться с места, хотя вкладывал в это все силы. От напряжения уже ныли все мускулы, а толку не было — лишь под ногами собиралась комьями земля. Моно сделал ещё одну попытку пробить барьер, и ощутил, как ему помогают. Сначала Зеро попытался подтолкнуть его со спины, но когда стало ясно, что такая тактика не работает, потянул за руки. Он тащил Моно за собой, борясь за каждый сантиметр их пути вперёд.
Им было по-настоящему тяжело. Они словно боролись со шквальным ветром, затягивающим их в шторм, в воду, где на глубине сама стихия сдавливает тело до боли в груди. Моно стало трудно дышать, будто он действительно тонул на суше. По лицу струился пот от усилий. Ему было по-настоящему страшно. Но отступать он не собирался. Зеро не отпускал его руки и шаг за шагом вёл дальше, где была свобода от Трансляции и навязанной судьбы быть её пленником. Моно почти физически ощущал, как одна за другой рвались нити, что опутывали его, но вместе с этим и ужасную слабость, что наваливалась на него сверху. Он как марионетка, потерявшая своего кукловода, готов был упасть и больше не подняться. Единственное, что удерживало Моно от того, чтобы остановиться — это пальцы Зеро, что крепко стискивали его запястья и не отпускали, и испуганные глаза, что смотрели прямо ему в лицо.