«Глубина».
Она уставилась на изображение. Сердце оглушительно билось в груди. Черная карта с названием, написанным ее каллиграфическим почерком, будто дразнила, заманивая в бездну. Хэрроу вскочила – ножки стула жалобно скрипнули – и почти швырнула колоду на стол, словно в ней содержалась темная магия.
Она не была готова услышать то, что Вода собиралась рассказать.
Спрятав карту в стопке, она легла на кровать и перевернулась на бок. Ей вдруг стало холодно: она накрылась одеялом и уставилась в стену, все еще видя перед собой «Глубину», призывающую закончить расклад.
В комнате сгустилась темнота, свеча потухла от магического ветра. Рэйв оставался на крыше, и Хэрроу знала, что он не оставит ее, потому что обещал, сковав себя словом. Он подверг себя риску, потому что хотел, чтобы она доверяла ему.
Она мечтала, чтобы он вернулся в комнату и обнял ее, но не стала его звать. Раз он хотел побыть один, не стоит нарушать его уединения. Ее сердце сжалось, глаза застилали слезы. Все это время образ «Глубины» не выходил у нее из головы.
Наконец она забылась сном, надеясь найти в нем успокоение.
Полчаса спустя Рэйв забрался через окно в спальню. Он чувствовал себя встревоженным: словно поблизости таилась опасность. Но не мог понять, что это и когда нагрянет.
Когда он уходил на крышу один, то чувствовал надвигающуюся угрозу и необходимость к ней подготовиться. Но в этом не было никакого смысла. Хэрроу поцеловала его, когда он оставлял ее, и сказала, улыбаясь, что будет ждать его в постели. Казалось, все хорошо.
Слишком хорошо для кого-то вроде тебя.
Мысль пришла неожиданно, наполнив его сомнениями. Все это не продлится долго. Наверняка конец близок, и их жизнь вот-вот развалится на части.
Хэрроу спала, когда он вернулся, но, похоже, и она беспокоилась. Она хмурилась во сне, крепко вцепившись в одеяло. Он решил лечь рядом и обнять ее, чтобы успокоить. Его удивляло, что он может сделать для нее что-то подобное и ценил это как величайшее благословение.
Он направился в ванную, чтобы приготовиться к отдыху. Но на полпути остановился, когда его взгляд упал на стол.
Там лежала гадальная колода Хэрроу.
Она объясняла ему, что каждая из двадцати четырех карт символизирует особую форму воды и ее значение может меняться в зависимости оттого, какой по счету ее вытащили, хотя важнее всего подсказки, которые давала Вода. Рэйв хотел узнать об этом больше, но когда попросил показать карты или сделать расклад для него, Хэрроу стала возражать, так что он решил не давить.
Но теперь карты лежали на столе, а Хэрроу спала. Вряд ли она будет против, если он их коснется? Он скажет ей завтра утром, что не смог побороть любопытство.
Он взял верхнюю и положил ее лицом вверх. Это оказалась полностью черная карта с узорной золотой рамкой по краям. В середине каллиграфическим почерком было выведено:
«Глубина».
От узнавания холод пробежал у него по коже. Что-то внутри пробудилось. Он уставился на карту, чувствуя, что вот-вот поймет…
«Глубина» означала тьму – его самого. Но тьма не приносила мрачные мысли. Наоборот, ощущалась… спокойной? Необходимой? Будто у нее была важная роль в мире и без нее светлое не могло бы существовать.
Он вгляделся внимательнее, пытаясь понять, но чем больше концентрировался, тем дальше ускользало чувство узнавания. В конце концов он смотрел на карту, гадая, не вообразил ли себе все это.
Хэрроу тихо застонала во сне. Ему надо пойти к ней и защитить от угрозы. Это обязанность, которую он исполнял с гордостью.
Стянув рубашку, он быстро ополоснулся и скользнул под одеяло к Хэрроу, заключая ее в объятия. Она что-то пробормотала сквозь сон, а он стал гладить ее по голове, крепко обнимая, пока она не успокоилась.
Рэйв не планировал спать. Он редко спал. Отчасти из-за желания защищать Хэрроу, отчасти – потому, что хотел скрыть свою истинную природу. Он знал, что если отключится – от ранения или забывшись глубоким сном, – его кожа примет свой настоящий цвет. Цвет чистой тьмы, лишенной тона и текстуры, поглощающей свет.
Как у всех рейфов. Он не хотел, чтобы Хэрроу видела его таким.
К несчастью, что-то этой ночью изменилось. Скоро он начал тяжело моргать, ускользая в забытье. Он боролся с сонливостью, как только мог, думая о таинственной карте и пытаясь понять, что она означает.
Через несколько минут его накрыл сон. И он стал вспоминать.
Хэрроу плыла в сновидении у самой поверхности и на этот раз отчаянно хотела нырнуть, зная, что глубина символизирует Рэйва. Ее страх раньше был лишь страхом неизвестности.
Теперь неизвестное стало известным и любимым. Она любила его.