Но что хуже, она не могла освободиться от чувств к нему. Ее тело желало прижаться к нему крепче, спрятаться в его объятиях, вдохнуть теплый запах, насладиться ощущением безопасности, которое он ей дарил.
Ложная безопасность. Ложная близость. Убийца. Убийца…
Монстр.
Дрожа она приподняла его руку и выбралась из кровати. Скользнув босыми ногами на холодный пол, встала и повернулась к мужчине, которого собиралась оставить.
Его тело казалось чернильной тьмой.
Крик застрял у нее в горле. Его волосы, кожа, даже губы – все было совершенно черным. Ни намека на тот бронзовый оттенок, который она помнила. Рэйв был абсолютно черным. Живой тенью.
Он выглядел… неестественно. Как ошибка, которая не должна существовать.
Сализар говорил об этом. А она отмахнулась от него, думая, что он жестокий безумец. У Рэйва были клыки, кожистые крылья, неестественные глаза и кожа, и при этом она считала безумцем Сализара? Как она могла быть так слепа? Невыносимая тяжесть накрыла ее, и вспышка боли пронзила сердце. Хэрроу скорбела по потерянной любви. Она действительно любила Рэйва – но оказалось, что он совсем не тот, кем она его считала.
Слезы заволокли ей глаза. Хотя в любом случае она не могла разглядеть Рэйва – он сливался с темнотой, как привидение.
Как тень смерти, мелькнувшая на фоне полной луны.
Даже сейчас она все еще любила его – или, по крайней мере, любила того, кем он казался. Это было сложнее всего. Медленно отступая от кровати, взяв из сумки платье и плащ и надевая их дрожащими руками, она чувствовала, что какая-то часть ее отчаянно хочет сбежать, а другая – забраться обратно в кровать к нему. Не помогало и то, что он находился теперь в ловушке воспоминаний. Было ли ему больно? Страшно?
Нет. Она собралась с духом. Он был убийцей – и не просто убийцей. Чудовищем, как сказала Королева Дарья. Его необходимо остановить.
В этот момент Рэйв тихо застонал во сне и стал метаться по постели, будто страдая от боли. Ох, Богиня, он мучился в ловушке кошмаров! Дыхание Хэрроу сбилось. Ей хотелось обнять его. Ее сердце сжималось от одного взгляда на него. Старые раны открылись при виде его страданий.
Но она больше не сможет смотреть на него, не вспоминая о крови на его руках.
Эта мысль и заставила ее наконец отвернуться. Она подошла к двери, не видя ее из-за слез. Схватилась за ручку, все еще дрожа, открыла – и заколебалась. Ей невыносимо хотелось вернуться, но она сопротивлялась этому порыву.
Наконец ей удалось перебороть себя.
Стиснув зубы из-за обжигающей боли в груди, Хэрроу переступила через порог и тихо закрыла за собой дверь. Не оглядываясь, она пошла к лестнице во двор, собираясь исчезнуть в ночи.
Рэйв изо всех сил сопротивлялся ловушке сна. Воспоминания о насилии, которое он совершил, и насилии, совершенном над ним, стремительно мелькали перед глазами, перемежаемые криками. И все же он пытался вырваться из сновидений.
Крики агонии. Его собственные. Чужие. Кровь, смерть и разрушение. Порабощенный, скованный чьей-то волей, он вынужден совершать чудовищные поступки…
Дарья собиралась держать его здесь, пока не прибудет Сализар, чтобы снова посадить его в клетку. Но Королева Воды пятьдесят лет его недооценивала и, похоже, не усвоила урок.
Колоссальным усилием воли Рэйв наконец вырвался из ужасных воспоминаний. Он резко сел в кровати, дрожа, взмокший от пота. Простыни под ним были разорваны в клочья его когтями. А образы продолжали кружиться в сознании.
Зверства, на которые он вынужден пойти… Века служения Королеве Фьюри в качестве убийцы. Боль, которую он причинял невинным. Пытки за неповиновение. Пятьдесят лет в магической клетке и эксперименты Королевы Дарьи.
Он выбрался из постели. Голова кружилась, сердце бешено стучало. Воспоминания продолжали мучить его. Споткнувшись, он качнулся вперед и врезался в стену, сбив на пол картину. Он отшатнулся к кровати, качнулся к столу, к дивану, пока наконец не упал. Стоя на четвереньках, яростно встряхнул головой, пытаясь избавиться от образов.
Но они не оставляли его.
Дарья пленила его, когда он ослаб. Одна волна магии за другой продолжали атаковать, пока Дарья пыталась его сломить. Полные досады крики Королевы, вызванные его упрямством.
Образы возвращали дальше в прошлое.
Фьюри, визжащая в ярости. Почему он пощадил Видящую? Как он мог ослушаться? Как сумел нарушить клятву? Затем – огонь. Много огня. Горели не кожа и кости, поскольку их у него нет, горела сама его суть. Бестелесность означала, что он не мог умереть, так что боль не прекращалась. Вечность, наполненная Огнем. Вечность, наполненная агонией, предательством и ненавистью.