Валентина Чеберякова осталась на следствии не допрошенной. Заболев внезапно, почти одновременно с Женей дизентерией, она также умерла через несколько дней после смерти брата.
Объяснения М. Бейлиса
...Ни Андрюши Ющинского, ни Жени Чеберяк[ов]а он не знал... Евреи в необычных костюмах к нему не приезжали. Отец его был хасидом, однако сам же он человек нерелигиозный и работает по субботам. Лет пять тому назад он ездил из Киева в имение Зайцева наблюдать, как пекут "мацу" и затем доставлял ее в Киев, где по поручению Зайцева развозил ее с "пейсаховым" {37} вином родным Зайцева. Письмо на имя жены он передал Козаченку, но не просил его ни отравить, ни подкупить кого-либо из свидетелей... В этом письме он, Бейлис, хотел попросил жену дать Козаченку деньги за доставку ей письма, а не на расходы по розыску свидетелей.
Формулировка обвинения
На основании вышеизложенного, мещанин города Василькова Киевской губернии, Менахиль-Мендель Тевьев Бейлис, 39 лет, обвиняется в том, что по предварительному соглашению с другими, не обнаруженными следствием лицами, с обдуманным заранее намерением, из побуждений религиозного изуверства, для обрядовых целей лишить жизни мальчика Андрея Ющинского, 12 лет [точнее 13 лет. – Ред.], 12 марта 1911 года, в городе Киеве, в расположенной на Верхне-Юрковской улице усадьбе кирпичного завода Зайцева, схватил игравшего там с другими детьми названного Ющинского и увлек его в помещение завода, где затем сообщники его, Бейлиса, с ведома его и согласия, связав Ющинскому руки и, зажимая ему рот, умертвили его, нанеся ему колющим орудием 47 ран на голове, шее и туловище... каковые повреждения, сопровождаясь тяжкими и продолжительными страданиями, вызвали почти полное обезкровление тела Ющинского, то есть в преступлении, предусмотренном 13 и 2 п. 1453 ст. улож. о наказ[аниях].
Вследствие этого и согласно 201 ст. уст[ава] угол[овного] суд[опроизводства] мещанин Менахиль-Мендель Тевьев Бейлис подлежит суду Киевского окружного суда с участием присяжных заседателей.
Опрос подсудимого
В 11 час. 30 мин. [26 сентября 1913 г.] чтение обвинительного приговора окончено.
Председатель (обращаясь к Бейлису): Признаете ли вы себя виновным в том, что по предварительному соглашению с другими [см. выше формулировку обвинения. – И.Г.]... то есть в преступлении, предусмотренном 13 и 2 п. 1453 ст. улож. о наказ.
Бейлис (встает): Нет. Не виновен. Живу честным трудом. Служу. Содержу жену, пять детей... Вдруг меня взяли, арестовали... Ничего этого не было...
[После ознакомления с приведенным выше обвинительным заключением необходимо бросить луч света и на ту закулисную деятельность "заинтересованной стороны", следы которой уже неоднократно мелькали на предыдущих страницах: подкуп полицейских чиновников, исчезновение одних свидетелей и путаные лжесвидетельства других, "частное расследование" журналистов – безкорыстных искателей истины, стремящихся увести следствие подальше от еврейского завода, распространение дезинформации в виде слухов, газетных публикаций и специальных печатных изданий об "отсутствии у евреев ритуальных убийств" и т.п.
Всей этой разнообразной деятельностью руководил тайный "Комитет защиты Бейлиса", само существование которого было серьезнейшим нарушением законного судопроизводства, не говоря уже о криминальном характере многих его деяний. О деятельности "Комитета" стало достоверно известно из опубликованных через много лет после революции воспоминаний членов "Комитета" А.Д. Марголина (с января по август 1912 г. он был в числе защитников Бейлиса) и Я.М. Маховера. Маховер, личный секретарь и юрисконсульт сахарозаводчика Бродского, поместил свое, разумеется, очень далекое от правды изложение хода процесса в брошюре, вышедшей во Франции под заглавием "От Кишиневского погрома к делу Бейлиса. Подоплека антисемитских махинаций в царской России" в издании "Центра современной еврейской документации" (Machover J.M. Reminiscenses personelles // Du Pogrom de Kichinev à l´affaire Beilis. Paris, ed. "Centre de documentation juive contemporaine". 1963).
Основной состав "Комитета" представлен следующими лицами:
– председатель – миллионер-сахарозаводчик Лев Израилевич Бродский, глава правления киевской еврейской общины;
– киевский раввин С. Аронсон – будущий главный раввин Тель-Авива в Израиле;
– еврейские адвокаты, члены киевской коллегии защитников М.С. Мазор, Я.М. Маховер, М. Виленский и А.Д. Марголин, последний конспиративно встречался в Харькове с Верой Чеберяковой, предлагая ей 40 000 рублей, чтобы она взяла вину на себя;
– Марк Зайцев – владелец кирпичного завода, на котором был убит Андрюша Ющинский;
– доктор Г.Б. Быховский – врач еврейской больницы на заводе Зайцева, у которого освобождавшийся сокамерник Бейлиса Казаченко должен был получить стрихнин, чтобы отравить свидетелей "Фонарщика" и "Лягушку".
– О. Грузенберг, приглашенный "Комитетом" в качестве главного защитника Бейлиса по той причине, что «у него был специфический опыт, так как Грузенберг имел отношение к знаменитому делу еврея Блондеса, обвиненного в покушении на христианскую девушку с целью получения крови с ритуальной целью», – отмечал Марголин (Margolin A.D. The Jews of Eastern Europe. New York, 1926. P. 157 – Цит. по: Кацис Л. Дело Бейлиса и дело Хильзнера // Вестник еврейского университета. М.-Иерусалим, 2004. № 9. С. 88).
Маховер пишет: «Из соображений безопасности комитет собирался исключительно на частных квартирах, чаще всего под гостеприимной крышей почетного секретаря [Комитета] М.С. Мазора. Было бы, по меньшей мере, весьма неприятным или еще хуже, если бы полиция раскрыла, кто были члены Комитета Бейлиса, или если бы были захвачены документы Комитета. К счастью, этого не произошло, и Комитет продолжал свою деятельность без помех вплоть до оправдания Бейлиса...» (Machover J.M. P. 88).
Таким образом, "работодатели" Красовского, Мищука, Выгранова, Караева, Махалина и многих других известны поименно. Относительно финансовых возможностей "Комитета" Маховер скромно отмечает: «Вопрос необходимых денежных фондов для работы комитета благополучно разрешался тем, что его председатель, г. Бродский, был как всегда в числе пожертвователей».
Помимо баснословных гонораров адвокатам, Бродский имел открытую кассу для огромных расходов на операции подкупа и устранения людей, на оплату агентов в суде и прокуратуре, выкрадывавших материалы следствия, – со всем этим читатель познакомится в ходе нашего исследования.
Таким образом, в этих воспоминаниях с еврейской стороны подтверждается то, что в свое время утверждалось "черносотенцами", вроде упоминавшегося на процессе общества "Двуглавый Орел", и что с пеной у рта отрицалось еврейством: что русскому государству противостояла заговорщическая организация, охватывающая целую народность, "единый фронт" от сахарозаводчика Бродского до террориста Богрова /причем влияние этой организации распространялось от уровня полицейского участка до уровня международной политики; см. наше послесловие. – Ред./.
Не представляет сомнения, что в данном случае речь шла не столько о спасении полуграмотного местечкового еврея, сколько о том, чтобы "дать бой" всей России и поставить еврейское "государство в государстве" с его темными махинациями вне досягаемости "гоевского" правосудия. – И.Г.
Власти, впрочем, не были в полном неведении о деятельности "Комитета". Прокурор Киевской Судебной Палаты Г.Г. Чаплинский в рапорте от 9 июня 1912 г. сообщал И.Г. Щегловитову, что еврейство, по слухам, «создало в Киеве тайно организованную защиту, поставившую своей задачей не столько оправдание обвиняемого Бейлиса, сколько стремление доказать невозможность самого существования ритуальных убийств у евреев. Во главе защиты стоит один из допущенных судом защитников Бейлиса ─ присяжный поверенный Арнольд Давидович Марголин, располагающий будто бы крупными средствами, назначенными для успешного осуществления указанных выше задач. Те же слухи указывают, что производимые с прошлого года Бразулем-Брушковским расследования по делу Ющинского ведутся им по поручению и за счет названного мною Марголина» (ЦГИА Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 325, 325 об.). Однако, помимо отстранения Марголина от участия в деле, мер для пресечения этой незаконной деятельности властями принято не было. – Ред.]