Свид.: Я тогда боялся, что меня никогда не выпустят.
Прокурор: Так что вы, несомненно, следователю все на Луку сочинили. Вы говорили на Луку все то, что [чему] вас научили [Красовский и Выгранов]?
Свид.: Конечно...
Председатель: ...Вы показывали такие обстоятельства, которых теперь не показываете, и говорите, что вас подучивала полиция, сыщики. Почему вы так показывали?..
Свид.: Кричали на меня...
Председатель: В мае Красовский поручил вам производить розыски в воровской шайке по делу об убийстве Ющинского и если что узнаете, так сообщать Красовскому и за это он обещал вас выпустить из-под стражи и обещал место...
Свид.: Нет, меня освободили уже из-под ареста.
Турасович: Что же они вам обещали?
Свид.: Обещали достать хорошее место мне и жене...
[Опущены показания жены Ф. Нежинского и др. – Ред.]
{110} ...
Показание Луки Приходько [отчима Андрюши. – Ред.]
{111} ...Приходько: ...24-го [марта 1911 г.] собрались все родные, вся семья, пришли для похорон, но вместо похорон этот день оказался (свидетелю дурно).
Председатель: Вы взволнованы?..
Приходько: Вместо того нас предали заключению, благодаря Мищуку. Хороший начальник сыскного отделения. Он так тонко понимал свое дело, как я свое. Нас арестовали, нас обыскали, мы сидели до позднего вечера... до двух часов [ночи]. Мищук потом пустил [слух], что я вешался, – но я никогда не вешался, – жену чуть ли не колотил и над ней издевался. Вместо того, чтобы взять ключи у нас, он при обыске перевернул все. Когда я после 13 дней ареста пришел домой, то там застал всю одежду вскопанной, все переворочено, все поломано. Тяжело было это и ужасно... Проходил до 26 июня, для меня это было очень печально... Я не имел никакого покоя. Это было время, когда я не знал, жить мне или умереть. 26 июня приходит Красовский и забирает меня. Я просидел день или два, затем начинает приносить одежду. Если он говорит, что я был в чужом платье, то ему хорошо известно, в чьем я был платье... Приносили одежду, надевали, примеряли разные шапки, подгоняли мне одежду, привели в парикмахерскую, там сбрили бороду, обрили правую часть головы, сразу представили генералу [по всей видимости, прокурору.– Ред.]. Водили меня и говорили: тебя опознали, ты арестант, но ты еще не сознаешься...
{112} ...Прокурор: ...И кто произвел всю эту гримировку?
Свид.: Красовский.
Прокурор: ... Вас специально возили туда? Кто же тот человек, который вас опознал, что в день убийства вы были на заводе [возле пещеры]?
Свид.: Не знаю.
Прокурор: Когда вас везли, был Выгранов?
Свид.: Был.
Прокурор: И он говорил, что арестуют и вашего отца, и вашего брата, и всех родственников, возьмут под арест.
Свид.: Он уже говорил по пути обратно... Я говорил: снимите хоть голову мою, но родных моих не трогайте...
[Опускается показание фельдшера Синицкого и разговор с ним В. Чеберяковой о том, что первый, обнаруживший труп мальчика, якобы получил (?) большие деньги. – Ред.]
{121} ... Четвертый день 28 сентября 1913 г.
[Опускается показание городового Лещенко, который первым из властей оказался на месте обнаружения трупа. Из его показаний видно, что с самого начала были совершены упущения в расследовании, связанные либо с халатностью, либо с неопытностью низших полицейских чинов. Прокурор вынужден был обратить на это внимание суда. – Ред.]
{128} ...Прокурор: Прошу удостоверить, что в данном случае порядок производства дознания был полицией нарушен...
{129} ...Зарудный: ... Защите совершенно безразлично, были ли в настоящем деле правильны действия полиции, хотя мы со своей стороны согласны со всеми указаниями, которые сделаны обвинением и гражданскими истцами о неправильности действий полиции, хотя мы считаем, что это не имеет никакого отношения к делу Бейлиса, – тем не менее... Я не знаю, были ли действия полиции правильны или неправильны, но утверждаю, что со стороны прокурора в данном случае преждевременно говорить, что полиция допустила какое-нибудь нарушение...
{132} Показание Ордынского
Читается показание Ордынского [данное у следователя]: «...Я сотрудник газеты "Киевская Мысль". Сегодня явился в камеру вашу без вызова и хочу сделать по настоящему делу следующее заявление. Несколько дней тому назад я был у своих знакомых, г.г. Ниренберг... Г-жа Ниренберг [очевидно, она же Клейман. – И.Г.] {133} ... предложила послушать разговор ее с поденщицей прачкой... Подойдя к открытой двери, ведущей в кухню, я начал слушать, о чем говорит зашедшая сюда г-жа Ниренберг с сидевшей на скамье женщиной... Женщина начала очень подробно рассказывать об обстоятельствах, предшествовавших и сопровождавших убийство мальчика Андрея Ющинского... Незадолго до обнаружения сестра рассказчицы [прачки Симоненковой] случайно проходила вблизи места, где труп [впоследствии] был найден. Здесь она встретила брата матери покойного мальчика, то есть дядю покойного. Он, дядя, с улыбкой заметил, что пропал, мол, мальчик, нельзя никак найти. На вопрос, почему он смеется, дядя ответил, что это "от нервного возбуждения". Там же в другое время сестра рассказчицы встретила и мать Андрея Ющинского [34].
Та [мать Ющинского] также с улыбкой сообщила об исчезновении сына. В дальнейшем прачка, на вопрос г-жи Ниренберг, можно ли с уверенностью сказать, что мальчика убили близкие ему люди, категорически заявила, что "да".
На вопрос, за что убили, прачка ответила, что есть такое дело. Какое дело, она не хотела сообщить и вместо этого начала рассказывать о других подробностях, которые может знать лишь человек, хорошо осведомленный... Она сказала, что через день или два после исчезновения Андрея Ющинского, на киевском берегу, у пароходных пристаней к одному из городских извозчиков подошли мужчина и женщина, державшие в руках большой мешок с тяжелым, по-видимому, предметом. Они договорили извозчика в Кирилловскую больницу и по дороге сказали ему, что везут больного мальчика. На недоумение извозчика по поводу такого способа перевозки, неизвестные ответили, что так, мол, предложил доктор. По словам прачки, извозчик, когда выехал в малолюдное место, почувствовал панический страх... Откуда прачка узнала о переживаниях извозчика и вообще о таких подробностях, она не сказала, уверив свою собеседницу [г-жу Ниренберг или Клейман. – И.Г.], что это "верно".
Прачка рассказывала далее о том, что мальчик никогда не называл свою мать мамой, а по имени и отчеству, между матерью и сыном не было дружеских, родственных отношений, мать иногда в ссоре угрожала мальчику... кажется, смертью. На вопрос г-жи Ниренберг, почему она не заявляет об этом полиции, прачка сказала, что боится за свою жизнь, так как имеет основание предполагать, что убийцы не будут наказаны. Как бы в подтверждение своих доводов она указала на то обстоятельство, что мать покойного мальчика уже поступила в союз "русского народа" и никого не боится... Показание это я записал собственноручно... В. Ордынский».
Прокурор: Вы подтверждаете, что прачка это вам рассказывала?
Свид.: Почти все...
Прокурор: Почему вы принимали такое большое участие в деле Ющинского?
Свид.: Потому, что это дело меня, как газетного работника, не могло не интересовать. Оно серьезное, важное...
Прокурор: Не говорила прачка, что сведения эти она получила с базара, что это базарная сплетня?
34
"Сестра рассказчицы", видимо, зачем-то постоянно дежурила в районе пещеры, еще не зная, однако, что через некоторое время там будет найден труп мальчика? –