Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил"

{301} ...[Из второго показания Жени Чеберякова]

«... Андрюша был мальчик очень хороший, и я с ним подружился. Он никогда не дрался, ни со мной, ни с другими мальчиками и все его очень любили. По утрам Андрюша ходил заниматься к псаломщику Мачуговскому, а по вечерам, если не учил уроков, играл вместе со мной на улице...

Когда родные Андрюши переселились в Слободку и он поступил в духовное училище, я уже почти с ним не встречался. За все это время [с мая 1910 г. – И.Г.] он был у меня раза три. Помню, что он зашел ко мне прошлой осенью [1910 г.] раза два, и я тогда гулял с ним на улице, затем Андрюша уже ко мне совсем не приходил и о нем я ничего не слышал. Только дней за 10... до того дня, когда Андрюшу нашли в пещере убитым, он зашел ко мне... после уроков с книгами, так приблизительно часа в два дня...».

{302} ...[Из третьего показания Жени Чеберякова]

«...Последний раз Андрюшу я видел, как говорил вам и раньше, за десять дней до обнаружения его трупа... Одет тогда был Андрюша в черную тужурку и такого же цвета брюки. Пальто у Андрюши не было, а связка с книгами была под поясом, так что тужурка сильно оттопыривалась... В субботу, 12 марта, утром, Андрюша ко мне не заходил и я с ним около нашего дома не гулял...».

{303} Карабчевский: Я хочу еще добавить, что во всех этих показаниях он говорит, что это было в два часа дня и что Андрюша был без пальто и что книжки были за поясом [63].

...Председатель (к Л. Чеберяк[овой]): Когда вы пошли кататься на мяло, – в котором часу это было?..

Свид.: Утром...

Григорович-Барский: Когда стало известно, что нашли мертвого Андрюшу, товарищи ваши все, вероятно, интересовались узнать подробности и тогда вы никому не передавали? Что он был, где вы его видели, что видели, как его кто-то схватил, потащил?

Свид.: Никому не рассказывала...

Показание Веры Чеберяк[овой]

... {304} ...Когда Жене было 8 лет, он познакомился с Андреем Ющинским. Ющинский стал к нам заходить, они вместе с Женей гуляли и были очень дружны. Фамилии Андрюши я не знала, и мы называли его "домовым"... Через 8–9 месяцев после переезда Андрюши на Слободку, был обнаружен его труп... Я позвала сына, он ведь дружил с Андрюшей, посмотреть, он это, или нет? Женя пошел со мною, и когда увидел труп, то говорит: "да, мама, это он самый и есть "домовой"... Матери его в то время не было. Меня и спрашивают, вам известен этот мальчик? Я говорю, да. Давно он был у вас?.. А Женя говорит: он две недели тому назад был, и не помню, кажется, последний день он был у нас и позвал меня с собой гулять.

Когда хоронили Андрюшу... через несколько дней меня и Женю взяли на допрос... Меня допрашивали несколько раз. Потом, когда Малицкая [64] написала на меня заявление, что в моей квартире убили Андрюшу, – я не помню в точности, так ли это было записано, – но меня вскоре арестовали и допрашивали меня и Женю...

Когда меня арестовали, то Женя еще с мужем остался дома, еще остались две девочки [дочери Люда и Валя]. [Как-то] часов в 11 [вечера]... муж еще мой был на службе, Женя гулял со своими товарищами, к девочкам пришли две подруги, и к нему пришел маленький мальчик. Когда они пошли провожать девочек, с дороги к ним подошел мужчина – они говорят, еврей, – а два другие стояли в стороне. Он спросил: вы Женя Чеберяк[ов]?.. А где был убит Андрюша? – спрашивают они... Мужчина взял его за руку, он вырвался и поднялся на лестницу. Потом, когда пришел домой муж, он спросил Женю: какой это был мужчина? На следующий день пришел к нам Красовский и Выгранов и говорят: надо {305} мальчику показать пещеру. Я спросила Женю: припомни, за Андрюшей кто-нибудь гонялся? Он подумал и вспомнил. Да, говорит, был такой случай... Это было утром, мама пошла на базар, папа был на службе, мы остались одни. Андрюша пришел утром и взял меня гулять... еще две девочки Наконечных, и еще девочки, все они пошли на мяло... Были здесь два мальчика Бейлиса и еще какие-то двое... Около нашей усадьбы был сломан забор... Бейлис схватил Женю за руку, а Андрюшу за другую. Женя был худой и ловкий, он выскользнул, вскрикнул и моментально убежал, а Андрюша не успел... Что было потом с Андрюшей, не помню. Только помню, что, как будто Андрюша кричал: ай-ай. Когда с меня допрос снимали, я вот это и сказала.

Председатель: Это вот вам все Женя рассказывал?

Свид.: Да, и мне, и мужу... За ними часто гонялись, но не было такого случая, чтобы тащили... Когда Женю начали спрашивать, – он вспомнил этот случай [65].

Председатель: Свидетельница, расскажите относительно Бразуля.

Свид.: ...Когда Женя показал, то его забрали на допрос. Я еще сидела. Когда я показала, что случилось, что Бейлис поймал Андрюшу, меня освободили. Приезжает Красовский и говорит, что меня требуют в канцелярию... Прихожу – он сидит в кабинете и спрашивает: «Вы знаете, кто я такой?» – Нет, говорю, не знаю. – «Я – Красовский, который по этому делу послан разыскивать; я знаю, что главный материал уже есть и поэтому я вас освобождаю, но с таким уговором, чтобы вы выехали из той квартиры и не выходили на улицу, не мешали бы мне работать»... Это было 2-го – 3-го. Я отвечаю, что не могу выбраться раньше 20-го... я не имею денег. Он говорит, что я вам выдам, но чтобы вы выбрались. Мы переменили квартиру и выехали. Не прошло дня три, меня вторично арестовали... я сидела 17 дней. Допрос с меня снимал суд[ебный] след[ователь] Фененко. Что было с Женей, о чем его спрашивали – я не знаю. Когда я вышла, я застала перестановку в квартире и Женя был в больнице... Две девочки лежат на кровати, больные, я спрашиваю, что с ними, муж говорит: я не знаю, голова болит. Я поехала в больницу и застала Женю в безсознательном состоянии. Спросила доктора, что с ним, он ответил, что у Жени дизентерия. Я спрашиваю – есть надежда? Он говорит – не ожидайте ничего хорошего. Тогда я попросила – позвольте мне его домой взять. Доктор отвечает – можете его взять, но он все равно у вас умрет. Я говорю, пусть он на моих руках умрет. Потом я пошла домой, успела вызвать священника, он приобщил его. Но мальчик не мог слова сказать и вскоре умер. Когда Женя умер, Валя была также тяжело больна, а Люсинька немного... Она [Валя] умерла через две недели... Прошло несколько времени, месяцев шесть, – является Выгранов [66] и говорит: «Вера Владимiровна, вы знаете, есть подозрение»? {306} ...ваши дети отравлены. Почему же вы знаете? Он говорит: в последнее время я ушел из сыскного и стал работать в жандармском отделении. Не можете ли кого подозревать? – Я говорю: нет, я не была дома. Потом через несколько времени Красовский является и говорит: Вера Владимiровна, ваши дети отравлены. Я все-таки не думала, что это так было. Он стал уверять: пока вы были дома, они были здоровы, а тут что-то странное с ними происходит. Пришел он ко мне раз, другой и третий и все спрашивает: кого вы подозреваете? Кого же я могу подозревать? Он говорит: Да больше никого, как Мифле [см. комментарий на с. 38–39]... Я не знаю, я не была дома, потому не знаю. А девочка моя мне сказала: мама, Красовский приносил пирожное и больше всех ел Женя, после чего у него стали рвоты, – ну, может он холодное что съел или натощак, – но девочка говорила, что с тех пор у него заболел живот и сделалось расстройство желудка и с тех пор он слег. Потом опять стал Красовский ходить и все спрашивал, не подозреваете ли кого? Я говорю – нет.

Через несколько времени является ко мне Бразуль-Брушковский и говорит мне: Вера Владимiровна, вы должны нам помочь, вы незаконно были арестованы, ваши дети были отравлены, и вы, как мать, должны жестоко отомстить за своих детей. Я говорю: чем же я могу вам помочь? А он отвечает: только захотите, а если не поможете, ваш муж службу потеряет и вам будет плохо. Я спрашиваю: отчего плохо? – Очень плохо, припомните мои слова. И стал после этого ходить ко мне и ходить. Является другой раз и говорит: ваш муж 7 ноября [1911 г.] освобождается от службы. – За что? – Вот вы поможете нам одну вещь сделать, он останется на службе... я вас повезу к одному знакомому, влиятельному господину, который откроет вам все дело, узнает, почему ваши дети отравлены и почему вы были арестованы. Он пришел 6 декабря [1911 г.] к нам и предложил мне ехать с ним. Только мужу не говорите...

63

Это замечание Карабчевского о пальто, сделанное 2 октября 1913 года, противоречит его же словам 24 октября, когда Карабчевский, рисуя "картину убийства" на этой квартире (малоубедительную, но, видимо, единственную, на которой могла согласиться защита, поскольку иначе возможным местом убийства мальчика оставался один лишь завод с его еврейским населением), "объяснил" необъяснимый факт исчезновения всей крови из убитого тем, что она вся впиталась в "толстое урсовое пальто" Ющинского, которое убийцы на квартире Чеберяковой подложили под свою жертву. Странным образом, на это противоречие не обратили потом внимание ни председатель суда, ни прокурор, ни поверенные истцы – матери Ющинского. – И.Г.

64

Малицкая (вместе с сестрами Дьяконовыми, которые противоречили друг другу) была одной из "свидетельниц", которые должны были подтвердить версию убийства на квартире Чеберяковой. – И.Г.

65

Ранее В. Чеберякова показала: «Я утверждаю, что мой сын Женя говорил Кулябке, что он видел, как Бейлис на заводе гнался за Ющинским. Кулябко дал очную ставку моему сыну и Бейлису или его детям для выяснения этого обстоятельства. Об этом Женя рассказывал моему мужу... Я в это время была в третий раз под арестом. Меня освободили утром в тот день, когда вечером в 11 часов мой Женя скончался. В эту же пору были истреблены и собаки. Это произошло одновременно с заболеванием сына. Есть ли тут какая-либо связь, не знаю, но скажу еще, что и мой сын был здоров, пока ничего не говорил про Бейлиса» (протокол от 2 июня 1912 года. Прокурор Киевского Окружного Суда Запенин, по приказанию Прокурора Киевской Судебной Палаты Чаплинского, записал заявление явившейся без вызова дворянки Веры Владимiровны Чеберяковой. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 320 об). – Ред.

66

Ранее В. Чеберякова показала: «Выгранов начал меня посещать с похорон моего сына Жени – 10 августа 1911 года и высказывал намерение помочь мне и говорил, что производит расследование о загадочной, как он говорил, смерти моих двух детей. С 20 чисел сентября я стала видеться с Бразулем-Брушковским, который производил расследование о смерти Андрея Ющинского, а также моего сына Жени. Бразуль не скрывал, что он желает пользоваться мною как своим агентом по розыску. Так, посылал он меня на похороны Натальи Ющинской, на панихиду в годовщину смерти Ющинского в собор и на кладбище с поручением передавать все, о чем будут говорить присутствовавшие, и сообщать, кто находился из публики... Далее мне было поручено разузнать на Юрковице от местных обывателей, которые меня стесняться бы не стали, о чем их расспрашивает по делу Ющинского полиция, зачем приезжал напр[имер] полковник Иванов в д. №38 и №40 по Верхней Юрковской улице и т.д. Все эти сведения я собирала и передавала Бразулю-Брушковскому. В свою очередь Бразуль сообщал мне о том, что он слышал… Так он мне рассказывал, что Малицкая утверждает, что убийство Ющинского было в моей квартире, при этом Бразуль заявил, что он относится к разговорам Малицкой как к словам психопатки» (протокол от 2 июня 1912 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 317). – Ред.