Джо замолчал. Паркер кончиками пальцев почесал подбородок.
— Коули мог сбежать, и тут нет вины моих людей. Он мог спуститься в бухту, проплыть милю или две вдоль берега, за рифы. Конечно, для такого шага нужны сила и мужество, но ничего невозможного нет. Заранее спрятав в какой-то расщелине одежду, он переоделся и пешком добрался до железнодорожной станции или автобусной остановки…
— Ба! Великолепно! Чудесный план для человека, который не умеет плавать!
— Как это?
— Ты сам читал мне об этом. Ярд сообщил тебе, что Коули получил страховку, поскольку паром, на котором он плыл, затонул. Коули чудом спасли, но он получил легкую пневмонию. Ты можешь убедить меня, что Коули обвел вокруг пальца Джо Алекса, Бенджамина Паркера и весь Скотланд-Ярд… Но не страховую компанию! Я так и вижу любезного господина в котелке, который выпытывает у матери, родственников, школьных товарищей и коллег по работе: «Он, наверное, очень любил яхт-клуб?», «Он был отважным ребенком?», «Наверное, хорошо плавал»… и так далее, и так далее… Прежде чем выплатить ему пять тысяч фунтов, они должны были абсолютно увериться, что он пошел бы на дно, как камень. Но это даже неважно! Будь Коули живым, все происходило бы не так, как произошло. Простое арифметическое действие гласит, что четыреста тысяч, разделенные на два, равняются двумстам тысячам! А Джоветту требовались деньги. Он игрок, погряз в серьезных долгах. Ему необходимо освободиться от них и обрести немного покоя. Его абсолютный эгоизм, неприязнь к Коули, глубокая и искренняя, как мне кажется, и мафусаилов возраст генерала довершили остальное. Старик, стоящий у гробовой доски и рядовой инженер Коули ничего не значили для этого гения злодейства, замысел которого основывался не на неистовстве, а на полном равнодушии ко всем людям, менее талантливым, чем он. Кроме того, живой Коули был опасен. Думаю, что его смерть являлась основным условием плана Джоветта. Нет сомнений, что Будду из Моулмейна опознал он. Сначала, скорее всего полушутя, он сказал Коули, что они могли бы неплохо подзаработать, сыграв шутку с генералом. Потом они вместе пришли к выводу, что старик просто лопается от богатства, а им пришлась бы очень кстати малая толика его денег. От имени вымышленного Пламкетта они написали письмо. Ответ Сомервилля чрезвычайно обрадовал заговорщиков. Генерал приказал Пламкетту прибыть в 11.30 для получения требуемой ими мзды. Злодеи были уверены, что их жертва не обратится в полицию. Мое присутствие явилось неожиданным препятствием, но Джоветт принял удар на себя. Он понял, что всегда может рассчитывать на несколько минут беседы со мной и тем самым отвлечь меня от павильона. Да и план был чрезвычайно прост: раз Пламкетта ждут в половине двенадцатого, удар должен быть нанесен раньше. Они правильно рассудили, что деньги генерал принесет с собой рано утром. Ежедневно в восемь часов утра горничная приносила в павильон кофе. Достаточно подсыпать снотворное и прийти через час. Ну и этот мифический Пламкетт отлично вписывался в их план. Ведь виновным в конце концов посчитали бы его, правда? Возникла бы уверенность, что это он незаметно проник в павильон, отравил кофе и исчез с деньгами. То есть совершил то, что в действительности проделал Коули. Около восьми он отправился к павильону. Увидев, что Каролина ушла, он всыпал порошок в термос, хорошенько встряхнул и бегом, скрываясь за кустами и издали обогнув дом, бросился к садовнику. Договорился с тем об орхидее и вернулся домой. Он приветствовал Джоветта кратким: «Я выполняю свои обязанности всегда». Эти слова, хотя и произнесенные в другом контексте, позволили Джоветту понять, что порошки подсыпаны. Сообщение было чрезвычайно важным, ибо это означало, что теперь настал черед Джоветта действовать: он должен каким-то образом парализовать меня, обеспечивая Коули свободу действия.