Но Дарофеев и не подумал подчиниться. Моментально войдя в контакт с энергоструктурой похитителя, Игорь Сергеевич блокировал меридианы, проходящие по рукам нападавшего. Объятие разжалось, металл звякнул об асфальт. Незадачливый похититель начал материться. Пока он предавался этому занятию, у него, с помощью Пономаря, отказали ноги, анальный сфинктер и сфинктер мочеиспускательного канала. Громила повалился на землю, из-под него покатилась темная струйка, сопровождающаяся громким испусканием кишечных газов.
После такого приключения нападавшему было уже не до Дарофеева. Он извивался всем телом, рычал, пытаясь опереться на ставшие ватными конечности.
Пока Пономарь разбирался со своим, Изотов с Репневым обработали остальных.
– Классная месиловка получилась! – Довольный собой Николай Андреевич, подул на костяшки пальцев. – Давненько так не развлекался.
– А я – так с самого утра. – Подал голос Сергей Владимирович. – А чего им было надо?
– Мы. – Ответил Пономарь. – Причем живые. Они хотели предложить нам куда-то прокатиться, но куда, не соблаговолили сказать.
– А, может, потрясем кого-нибудь из них. А, Пономарь, ты у них в мозгах покопаешься.
– Я устал. – Соврал Игорь Сергеевич.
Глава 13
И энергетическая и грубо-силовая попытки провалились. Дарофеев сидел на какой-то квартирке и пил чай.
ГУЛ понаблюдал за чаепитием, потом вернулся в свое физическое тело. Он испытывал странное чувство облегчения и досады. Как же так? У него ведь никогда не было промашек. Все его желания исполнялись четко и незамедлительно. Но, в этом случае, он, кажется, все же недооценил московского экстрасенса. Ах, если бы тот смог понять... Только понять... Несколько дней назад, а ведь прошла всего неделя, ГУЛ попытался навесить на Дарофеева маяк, направил к нему какого-то посланца, и все безрезультатно. Уже тогда надо было бросить на этого человека все ресурсы, а сейчас уже поздно... Он гораздо лучше узнал Дарофеева и казалось немыслимо потерять этого человека, утратить такую потрясающую возможность научиться чему-то новому. Может, поэтому и не удались силовые попытки привести его, что он не до конца, не по настоящему хотел уничтожить московского экстрасенса?
А если поговорить напрямую, как он говорит со всеми своими агентами? Нет. ГУЛ сразу отбросил эту мысль. Как только он скажет первое слово, Дарофеев моментально найдет его. А ведь он приехал именно для того, чтобы найти его, ГУЛа. И неизвестно, что этот экстрасенс будет делать, что будут делать его сопровождающие. Он ведь не может ими управлять. Пока, во всяком случае...
Все, пора кончать прятаться! Назначить Дарофееву встречу и поговорить с ним, наконец!
И после этого решения ГУЛу вдруг стало теплее, пришло облегчение. Он ведь умный, он сможет меня понять. Возможно, единственный на всем свете, кто сможет...
Весь вечер Изотов и Репнев твердили Игорю Сергеевичу, что оставаться в Хумске становится все более опасным делом и что отсюда следует, что как можно быстрее надо уносить ноги. Пономарь соглашался, но мысли его были заняты совершенно другим.
Перед его мысленным взором крутилась, переливаясь всеми цветами радуги, ажурная модель программы. И чем больше Дарофеев ее разглядывал, тем меньше понимал как вообще такое образование может работать? Наряду со связями, которые поддавались логическому анализу, в ней существовало немалое количество линий, связей, которые, как казалось целителю, не несли никакой смысловой нагрузки. Их запросто можно было удалить.
Начав это делать, Игорь Сергеевич вскоре пришел к конструкции, которая, хотя и напоминала первоначальную, но была не в пример элегантнее, проще и доставляла уже чисто эстетическое удовольствие, если на секунду забыть о ее страшном предназначении.
На эту ночь Дарофеев поменялся местами с Сергеем Владимировичем и, помедитировав для успокоения и набора сил для завтрашнего дня, заснул. Утром, дождавшись одиннадцати часов, все трое стояли перед дверью Розы-Светы. Девушка встретила их в совершеннейшем неглиже.
Нисколько не смущаясь, она тут же поцеловала Игоря Сергеевича:
– Знаете, я так хорошо спала всю ночь! Спасибо вам! Целитель моментально ощутил давление на область сексуального чакра, свадхистаны. К такому Дарофеев был совершенно не готов. Окинув девушку энергетическим взглядом, Пономарь понял, что она в него страстно влюбилась. Впрочем, это было видно и без энергетики.
Пока Корень развлекал Розу-Свету свежими анекдотами из жизни политиков, Чапаева и Архангелов, та постоянно косилась на молчащего Игоря Сергеевича, который лихорадочно соображал, не допустил ли он вчера какой-либо ошибки, приведшей к такому состоянию девушки. В принципе, любой биоэнергетик без особых хлопот мог привязать к себе существо противоположного пола. Некоторые это делали сознательно, другие неосознанно, но результатом было одно – избрание биоэнергетика объектом любовного почитания. Происходило это сплошь и рядом. Пономарь сам не раз нарывался на подобные ситуации, пока не понял в чем тут дело.
Такое случалось из-за неконтролируемой работы свадхистаны во время лечения. Этот подлый чакр, как и все остальные, настраивался на вибрации пациентки, но когда сеанс заканчивался, он продолжал их удерживать. Обнаружив это, Дарофеев научился автоматически блокировать свою свадхистану. И сейчас, вспоминая свою работу с девушкой, Игорь Сергеевич был полностью уверен в том, что его сексуальный чакр был неактивен. А раз так – то, что происходит с Розой-Светой, процесс естественный.