Когда она собралась уезжать, отец сказал, наклонившись над окном машины:
— Крис, постарайся просто об этом не думать. Это прошло.
— Конечно, папа. Хотелось бы знать, что еще я могу сделать, как ты думаешь?!
— Я не знаю. Но у тебя есть склонность к экспериментам, тебе всегда хочется знать: почему, где и когда… Но сейчас будь осторожна. Просто выкинь все из головы.
— Конечно. В любом случае мне ничего другого и не остается. У меня нет ни малейшего желания брать на себя роль сыщика. Я просто не хочу об этом вспоминать, если, конечно, смогу.
Кристина сказала это совершенно искренне, и, когда встретила Эндрину, сошедшую с поезда, они договорились, что будут избегать разговоров о смерти Джозефа Уолша, насколько это возможно, и относиться ко всему этому делу как к чему-то прошедшему и совершенно им не интересному. Таким образом, на следующее утро, когда во время богослужения Кристина увидела Дэвида Роналдсона, сидящего в конце самого нижнею ряда для преподавателей, на той стороне, где располагались мужчины, на месте, традиционно оставляемом для преподавателя, поступившего на работу в школу последним, то ее первой реакцией было раздражение. Он сидел там, где ряд делал крутой поворот, и поэтому находился почти напротив; увидев ее, он улыбнулся и едва заметно махнул рукой. В ответ она кивнула, но не улыбнулась и почувствовала, как Эндрина слегка толкнула ее локтем и вопросительно подняла брови. Прежде чем вошел директор и богослужение началось, Кристине хватило времени для того, чтобы сказать: «Это — тот человек, который неожиданно появился в ту ночь». После богослужения директор попросил учеников остаться, так как полицейским необходимо с ними поговорить; тем временем Кристина вернулась в учительскую, стараясь быть подальше от всего этого; она чувствовала, что смерть Джозефа Уолша все еще витает в воздухе. Энн Смит была в курсе всех слухов и домыслов, ходивших по Данрозу. Она рассказала, что похороны состоялись в Глазго, тем не менее на них поехало много народа. Единственным родственником умершего был дальний двоюродный брат. Ходили слухи, что Джозеф Уолш оставил ему огромное состояние. Голос Энн умолк, ибо вошла Мейбл Глоссоп, которая вполне владела собой, хотя выглядела усталой и глаза у нее опухли.
Она перекинулась несколькими словами с преподавателями, собрала книги и ушла.
— Ее связывает с Джозефом Уолшем какая-то тайна, — сказала Энн, как только дверь закрылась, — я рассказала матери об этом обмороке, и мать сказала… — но что сказала мать, так никто никогда и не узнал, так как приход Джейн Мелвилл заставил Энн замолчать.
— Доброе утро, — сказала Джейн. — Я надеюсь, что после выходных вы все полны сил. — Она повернулась к Кристине: — А вы, Крис? Как вы себя чувствуете?
— Благодарю, довольно хорошо. Не расскажете ли мне о новом преподавателе?
— О, Дэвид Роналдсон. Он — бывший ученик этой школы, вернулся из-за границы и теперь собирается заняться научной работой в Кембридже. Пока он не отправился по новому назначению и ничем не занят, я подсказала новому директору, что он мог бы взять его временно на место Джозефа Уолша, до тех пор, пока найдут ему замену, так как у Дэвида есть ученая степень Эдинбургского университета по истории.
— А вы знаете, что он… когда я сидела той ночью в швейцарской у Туэки, он внезапно там появился.
— Да, я знаю. Туэчер сказал мне, и он сам об этом упоминал. Но это не причина, почему он не мог бы здесь преподавать, не правда ли?
— Нет, конечно, нет. — Каким-то необъяснимым образом Кристина почувствовала, что ему не следовало бы здесь работать. Не это ли обстоятельство поколебало ее решимость выбросить из головы все это дело. Таким образом, когда позднее она встретила Дэвида Роналдсона в коридоре и он весело сказал: «Здравствуйте. Как себя чувствует мой коллега-подозреваемый сегодня?», она просто холодно ответила: «Достаточно хорошо, благодарю», — и быстро вошла в класс, однако успела заметить веселое выражение в его прекрасных глазах.
В течение этого утра она была резкой и вспыльчивой и не находила удовлетворения от своей работы. Последним был урок, посвященный поэзии, со второклассниками, который обычно ей очень нравился. Сегодня Дейдра, вообще ребенок примерного поведения, была замечена в передаче записки своей закадычной подружке, сидевшей за три места от нее. Это стало последней каплей. Кристина потеряла самообладание, с хлопком закрыла книгу стихов, и в течение двух минут покорный и смущенный класс анализировал длину серии предложений в столбцах, пока Кристина сердито смотрела на них, сидя за своим столом. Все облегченно вздохнули, когда прозвенел звонок, но пока она наблюдала за тем, как ученики выходили, она все еще выглядела необыкновенно серьезной. Чувство юмора и веселость вернулись к ней, когда она поднялась в учительскую.