— Основная работа Джорджа состоит в транспортировке грузов по этому проходу. Он возит по нему тачку с ведрами, перевозит уголь и, в теории, обеспечивает работу бойлера, чистит его и вывозит золу. Я говорю, в теории, ибо в действительности он — лентяй, и его туннель, или, как он его называет, галерея, довольно захламлена. Но, кроме него, никто не стал бы заниматься этой работой, и я подозреваю, что будь Джордж чуточку сообразительней, и он бы ее оставил.
— Все это очень странно, — сказала Кристина. — Но как это связано с Джозефом Уолшем?
— Это очевидно. Именно этим путем мог прийти и уйти незамеченным убийца.
— Я очень хотела бы осмотреть туннель, — сказала Кристина. — Но дверь, кажется, надежно заперта. С этой стороны нет даже ручки.
— А, — сказал Дэвид самодовольно. — Но есть кое-что другое. О чем многим хорошо известно. Смотрите.
В нескольких ярдах правее двери около стены лежал опальный плоский камень. Он его приподнял. Под ним было небольшое углубление, в котором лежала заржавленная стамеска. Дэвид вынул ее, положил камень на место и пошел обратно к двери. Он под дел лезвием стамески квадратный камень около двери, за несколько секунд отковырнул его и просунул руку в углубление. Раздался скрежет металла, и дверь открылась. Не глядя на Кристину, он поставил камень на место и только затем повернулся к ней лицом.
Широко открытые живые глаза и рыжие кудри, колышущиеся на ветру в мигающем свете газовых фонарей, были совершенно очаровательны. Дэвид любовался ею несколько мгновений, прежде чем сказал:
— Видели? Вот как он мог войти и выйти, если он знал об этом проходе. А если он учился в школе, он, несомненно, мог знать.
Кристина молчала, и Дэвид продолжал:
— Обычно мы ходили сюда покурить. — Он указал рукой в сторону двери и хмыкнул. — Кажется, здесь до сих пор хранят сигареты и спички. Меня теперь удивляет, как никто этого не обнаружил. Джордж знал об этом, но мы обычно ему помогали и угощали сигаретами…
— А теперь, когда вы стали преподавателем, вы расскажете об этом?
— Только не я. Это было бы ужасно низко. Вы зайдете внутрь?
Он нажал выключатель, и тусклый свет осветил груды кокса и угля с одной стороны квадратного подвала, а в углу напротив двери проход, идущий вниз, с неровным сводчатым кирпичным потолком.
Кристина вошла, и Дэвид закрыл за ними дверь на засов. Затем при тусклом свете фонаря они пошли по проходу. Высота потолка была достаточна для того, чтобы они могли идти по туннелю, который постепенно опускался. Пол был мощеный, но усыпан кучками золы, кокса, шлака и угля. Приблизительно через двенадцать ярдов проход поворачивал почти под прямым углом налево, а затем, еще через четыре или пять ярдов — направо.
— Полагаю, что они допустили промашку, когда строили здание, — сказал Дэвид. — Джордж всегда жаловался на эти проклятые торчащие углы. — Последний участок прохода был самым длинным, около тридцати ярдов, а пол — неровным. Кристина споткнулась, и Дэвид взял ее за руку. Его рука была горячей и твердой, и ее сердце начало биться чуть быстрее вовсе не потому, что ей было страшно идти по темному проходу. Постепенно в конце сводчатого прохода показались массивные очертания огромного бойлера. Гигантские трубы, загнутые кверху и входящие внутрь котла, придавали ему странный старомодный вид, наводя на мысль о первобытном животном. Слабый отблеск пламени под бойлером был настолько тусклым, что луч фонаря в сравнении с ним светил, как прожектор.
Когда они вышли из сводчатого прохода, Кристина воскликнула:
— Ну и ну! Здесь так грязно!
Зола и отбросы образовывали насыпи около стен и были разбросаны по полу. Не только зола, но и куски обгоревшей бумаги и даже подпаленные куски старых корзин для бумаг небрежно валялись под огромным цилиндром бойлера. На противоположной от них стороне несколько каменных ступенек вели наверх к тяжелой двери, которая, как предположила Кристина, являлась входом в главное здание школы.
— Я не говорю, — заметил Дэвид, — что Джордж совершил убийство… О Господи, какой неприятный поворот разговора, не так ли? Я полагаю, что Джордж все делает как надо и вовремя. Но вы понимаете, как легко тот, кто об этом знает, может войти и выйти.
— М-м… Да. Если только эта дверь не была заперта.
— Вообще ее не запирают. По крайней мере, до последней растопки, которую делают на ночь, а возможно, что даже и потом дверь остается незапертой. Довольно странно, хотя у Джорджа вокруг столько мусора, но он хорошо поддерживает пламя. Он всегда выгребает золу, и хотя вся система старая, школа отапливается хорошо.