— Да, была тётя. Они рядом жили, — сказала девочка.
— А они не говорили, куда направляются?
— Тот злой дядя приехал с артистами, они добрые. Я слышала, как папа говорил с дядями, и те сказали, куда они едут.
— А ты помнишь название этого города или места? — спросил князь, на что девочка утвердительно кивнула и поведала название злосчастного города. — Хорошо. Выдайте им три мешка хлеба и десять фляг с водой.
— Но ведь на бумажке написано…
— В объявлении указана плата за их поимку. Будьте благодарны хотя бы за это. А теперь прочь из моего лагеря! — спровадил сирот князь.
— Сэр, нам от них избавиться? — спросил подчинённый.
— Не тратьте время. Лучше запрягайте коней и огласите солдатам приказ о мобилизации!
***
— Ты есть не будешь? — спросила Катерина.
— Нет, не хочется, — тяжело произнёс Генрих. — Уже три дня пути, но запах гари у меня до сих пор в носу стоит. Ты, конечно, можешь сказать, что я не виноват, так сложились обстоятельства…
— Я не стану так говорить. Это всецело наша вина: моя и твоя, — произнесла девушка, доедая последний кусок хлеба. — Однако ты слишком сильно реагируешь на такое. Ты убийца, и, мне казалось, ты привык к смерти.
— Но я не всегда был убийцей… — тихо произнёс наёмник, но затем тяжело вздохнул и решил немного сменить тему. — Это ты ещё не видела моего учителя Кима. У того вообще не было никаких принципов: женщины, дети… ему всё равно.
— Правда? — заинтересованно спросила княгиня.
— Всё, что я знаю, я перенял от него. Даже привычки. Но порой я искренне страшился этого человека.
Внезапно по лесу разнёсся оглушающий звук горна. Беглецы тут же вскочили на ноги и осмотрелись по сторонам. Грохот шёл со спины, так что они бросились в противоположном направлении, позабыв обо всём. Они мчали вперёд сквозь ветки и колючие кустарники. Выбежав из сосновой рощи, путники оказались на равнине и тут же остановились.
— Вы бы знали, как тяжело было вас найти! — воскликнул Ольгерд.
Перед ними был целый княжеский взвод, преградивший им путь. В авангарде стояла кавалерия, за которой следовала многочисленная пехота, и замыкали строй лучники. Сам же князь верхом на белом коне находился в тылу и отдавал приказы своим солдатам. Более сотни солдат полностью окружили небольшую рощицу, а позади наверняка прочёсывала лес вторая группа. Шансов на бегство не было, а столько человек было не осилить даже Генриху.
— Сдавайтесь! Вам более некуда бежать! Возможно, ещё и сохраните свои жизни.
Генрих и Катерина не двигались с места. Девушка стояла за спиной мужчины, а тот в быстром темпе раздумывал, как им быть.
— В таком случае…! — провозгласил князь и поднял меч. — В атаку!
Первой в бой вступила вражеская кавалерия. Всадники на своих верных скакунах помчали по направлению к противнику. Генрих решил действовать несмотря ни на что. Он оттолкнул Катерину назад и сам побежал навстречу к неприятелю. Как только до всадников оставалось пару десятков метров, наёмник достал из подсумка две дымовые шашки и бросил их над головой. Большое тёмное облако покрыло поле и полностью скрыло наёмника из виду. Не успев остановить своих лошадей, всадники угодили точно в завесу. Лишившись зрения, воины начали рассекать воздух своими мечами в поисках наёмника. Генрих же ползком подобрался к лошади, одним движением повалил всадника на землю и занял его место в седле. Тут же он направил свою лошадь из облака, которое начал сдувать ветер. Всадники быстро заметили противника и последовали за ним. Убийце приходилось гнать коня в разные стороны, чтобы избежать завывающих над головой стальных мечей. Двое самых опытных наездников поравнялись с убийцей и намеревались остановить его. Тогда Генрих на секунду отпустил поводья, достал иглы и метнул их в двух лошадей по сторонам. После ранения они скинули с себя наездников и сами рухнули на землю. Упавшие всадники стали преградой для других воинов, и Генрих обрёл относительную свободу. Тогда раздался очередной звук горна, и лучники выпустили целое облако стрел. Однако их целью было не убить мужчину, а отрезать его от своей спутницы. Тем временем пехота окружила девушку, которая не могла бежать без своего защитника. Теперь наёмник был не нужен, и лучники приготовились стрелять на поражение. Такой залп легко накроет его вместе с конём. Княгиню же окружало такое количество солдат, что пытаться прорваться было бы самоубийством. Генрих повернул голову и устремил свой взгляд обратно на рощу. Среди густой кроны деревьев стрелы не сумеют его достать, однако Катерина по-прежнему была в руках врага. Мужчина встретился с девушкой взглядом, ударил поводьями и направился обратно в лес. Катерина смотрела ему в спину, ожидая, что вот-вот он развернётся и вернётся за ней, однако этого не произошло. Наёмник скрылся меж деревьев, оставив её одну. Молодой княгине не оставалось ничего кроме как сдаться.
— Гори оно всё огнём! Никакая награда не стоит того, чтобы умереть! — повторял мужчина, осознавая своё положение.
Генрих остановил лошадь лишь к середине дня. Главной целью солдат была наследница, и они не стали догонять бежавшего убийцу. Привязав лошадь, наёмник рухнул на землю у дерева и начал рассуждать, что ему делать дальше. Он убийца, не воин. И даже если бы он им был, человеку не совладать с целым взводом. Сейчас речь шла лишь о его собственном выживании, но никак не о спасении незнакомой ему княгини. По крайней мере, так он пытался думать. Внутренний голос говорил о том, что он должен, однако разум яро противился этому.
— Я не вернусь! Слышишь меня?! Я не вернусь! И речи быть не может! — сорвался мужчина на своего коня. — Плевать мне на эту награду, это того совершенно не стоит. Мне это не нужно! Мёртвым ничего не нужно! — Генрих присел и начал биться затылком о дерево. — Что значит речь не о награде? А о ком?! О ней…? Я её совершенно не знаю. Она никто мне! Понимаешь? Никто!
Сейчас наёмник выглядел по-настоящему жалко. Из-за нервов он сидел на земле и говорил сам с собой. Если бы он мог, глаза бы залили солёные слёзы. Через несколько минут он всё же сумел успокоиться. Тело всё ещё трясло, но мысли начали постепенно проясняться. Он поднял левую руку, с которой спали бинты, и посмотрел на свой рубин.
— Я не променяю её на вас. Вы мне гораздо важнее… вы моя семья… всё, что у меня осталось…
Вечером Генрих шёл по лесу, ведя лошадь за собой. Теперь он снова был один… За свою долгую жизнь он давно привык к такому расположению вещей, однако сейчас что-то было не так. Он более не чувствовал свободы, тишина ужасающе давила на уши. Каждые несколько метров мужчина останавливался и оглядывался назад, но там никого не было. Такую грусть от утраты он ощущал всего лишь раз, когда навсегда оставлял свою семью. Подобную беспомощность он познал, когда понял, чем является его камень. Схожая боль пронзала его тело, когда огонь выжигал его плоть. А отчаяние точно как тогда, когда его отверг целый мир. Жизнь потрепала его, как никого другого, однако дух мужчины был силён. За всё время он не раз терял волю к жизни, но столько же раз вновь находил в ней смысл: будь то месть, азарт от убийств, радость от плотских утех… Но сейчас все эти вещи вновь блекли и теряли свою красоту.
Сам того не осознавая, он вновь оказался в той роще, где они с Катериной в последний раз завтракали вместе. Перед ним был лагерь, где в спешке они оставили все свои вещи. На земле лежал футляр с прекрасной скрипкой внутри. Генрих поднял дорогой инструмент с земли и присел на колоду. Эта девушка защищала его, отстаивала перед другими, когда он был явно неправ… Она заботилась о нём, когда могла бросить, перевязала его раны после тяжкой битвы, чего никто не делал уже очень давно… И даже когда Генриху вновь пришлось убивать, когда он лишил жизни стольких людей, он впервые сделал это не ради денег, а ради другого человека. Тогда он вновь посмотрел на рубин в своей руке. Долгие годы он видел в нём свою семью, тех, с кем он был по-настоящему счастлив… Однако они давно застыли в красном камне, а все те светлые дни остались далеко в прошлом. Сейчас же где-то в заточении томилась молодая девушка, которую он был обязан спасти!